Святилище кровавой луны

Прошло пять дней с тех пор, как мы миновали место кровавой бойни. А это значит, что я семь ночей оберегал ее, пока она спала. С тех пор от моей руки полегло пять калиаков. Моя нечистая совесть давит на меня, потому что есть еще один секрет, который я должен скрывать от нее. Если бы она узнала, то настояла бы на том, чтобы ехать без остановок днем и ночью, чтобы заполучить в свои руки перо.

Одного пера мало, чтобы уберечь нас от чудовищ. Нам нужно кольцо. Только тогда я смогу отправить всех этих тварей обратно в книгу и запечатать врата, пока буду ждать исполнения своей истинной цели. Она не заслуживает того, чтобы нести такой груз на своих плечах, потому что Ико был прав: погоня за кольцом или пером привлечет к ней внимание, в котором она не нуждается.

В Таравине, пока она спала, я бродил по улицам в поисках того, кому суждено освободить меня от книги. Но не нашел даже намека.

Копыта Лю с хрустом погружаются в снег, пока мы пробираемся по каменистой местности. Чем дальше мы продвигаемся, тем больше снега покрывает горы, и из-под него выступают серые скалы, стекая с горы, как будто она тает.

Мы не видели ни одного обоза, доставляющего повозки с припасами в Лодаксо. Единственное здание, мимо которого мы проехали, было полностью заброшено, если не считать разбросанного другими путешественниками мусора и нескольких существ, которые соорудили там себе места для ночлега. Здесь я больше беспокоюсь о смертных, приближающихся к ней во сне, чем о каком-либо монстре. Ночью снежные бури отгораживают нас от опасностей.

Мы провели весь вечер на краю обрыва, не обращая внимания на то, что одно неверное движение, сделанное любым из нас, может привести к тому, что мы разобьемся, упав со склона на камни, расположенные внизу.

Спустя семь дней она, наконец, начала прислоняться ко мне, отпуская поводья и доверяя мне руководить Лю.

Она дрожит, подтягивая ноги, чтобы подоткнуть под себя плащ. Она расслабляется в моих объятиях, прижимается ближе, и я пытаюсь согреть ее. Погода на меня не влияет, мне холодно повсюду, к чему она не прикасается.

«Почему я не попросила Ксэйлию заколдовать мне фляжку с горячей водой?» – ворчит она, когда ветер становится слишком громким, чтобы мы могли разговаривать. Хотя разговоры не прекращались весь день, мы не слышали голосов друг друга с тех пор, как начали набирать высоту сегодня утром.

«Потому что беднякам выбирать не приходится».

«Ты назвал меня бедняком?» – она игриво возмущается, и по ее телу пробегает еще одна сильная дрожь.

«Если бы это было так, ты была бы самым требовательным бедняком». – Я постукиваю по ее серебряному браслету поверх плаща.

«Я очень надеюсь, что ты не ждешь возвращения своего плаща в ближайшее время. Считай, я забрала его навсегда». – Порыв ветра срывает с нее капюшон, и она натягивает его обратно, затягивая шарф, закрывающий нижнюю половину ее лица.

«И это приносит мне радость – наблюдать за тем, как ты его носишь, – хочу сказать я. Вместо этого я ограничиваюсь фразой: – Я ожидаю, что ты сошьешь для меня новый».

«Кажется, у меня дома завалялся один из запасных плащей Венсена».

«Он слишком хилый, думаю, мне не пойдет. Но мы можем посвятить целый день их сожжению, как только вернемся».

Тревога сжимает ее грудь, и она плечами прижимается ко мне.

«Как же мы отыщем зеркало?» – Я чувствую, как она поправляет свою одежду под плащом.

Сам того не замечая, я большим пальцем медленно обвожу ее руку по кругу.

«Я бывал в том дворце раньше и знаю, где магия темнее. Как только мы будем готовы, мы заберем его».

Она кивает, уткнувшись мне в грудь.

Подняв взгляд к темно-синему небу, я пытаюсь смотреть вперед, но мы едва ли можем видеть больше, чем на несколько футов перед собой.

«Нам следует остановиться на ночь».

«Согласна».

Она вынимает руки из-под плаща, неохотно расставаясь с его теплом, чтобы ухватиться за поводья. Дэкс направляет нас в сторону каменной стены, которая частично уходит в склон горы, образуя подобие укрытия от обильно падающего снега.

Спрыгнув первым, я обхватываю ее руками за талию, чтобы снять с лошади и осторожно опустить на землю.

«Я вполне способна сама слезть с лошади». – Она пытается казаться раздраженной, когда говорит это, но ей не удается скрыть озорство, которое таится в ее тоне.