Святилище кровавой луны

«Мы осмотрим дворец сейчас, пока все внутри», – говорю я Гидеону.

«Приступим завтра. А сегодня ночью мы отдохнем», – отвечает он, хватая меня за бедра, чтобы притянуть меня назад и сократить расстояние между нами, пока все, от наших голов до бедер, не соприкасается. Во мне отзывается запретное возбуждение, и я поудобнее устраиваюсь в седле, чтобы найти позу, которая кажется менее вопиющей.

«У нас нет времени, чтобы тратить его впустую. Я должна найти способ проникнуть во дворец и остаться при этом незамеченной», – возражаю я.

«И мы этим займемся. Завтра. – Он понял, что я не собираюсь сдаваться, поэтому добавил: – Я советую тебе вспомнить, кто именно может управлять Лю силой своего разума».

«Олух».

«Ведьма».

Я ловлю себя на том, что невольно улыбаюсь этому оскорблению. Кажется, почти невозможным поверить, мы так далеко продвинулись с той ночи, когда впервые встретились. Мне хотелось приставить нож к его горлу и сразиться с ним, но теперь я понимаю, что сейчас мы находимся за пределами того, чтобы желать друг другу смерти.

Чем выше мы поднимаемся, тем громче завывает ветер и тем крепче Гидеон прижимается ко мне. Недалеко от дворца на самом верху мы начинаем искать конюшню. Я слышу стук копыт по камню, когда мы проходим мимо боковой улочки. Слабый запах навоза и сена приводит нас к обветшалому зданию.

Мы оба спрыгиваем с Лю, и я проваливаюсь в снег по колено. Гидеон проходит сквозь стены конюшни, пока я стучу в полусгнившую дверь. Никакого ответа.

«Да чем они там заняты?» – я расспрашиваю Гидеона, используя нашу связь.

«Он просто развлекается».

Я прижимаюсь поближе к Лю, которая искоса бросает на меня взгляд, в котором, как я могу только предположить, сквозит обида за то, что я втянула ее во все это. Я снова стучу в дверь, напрягая слух, чтобы уловить звук шагов.

Дверь со скрипом распахивается, и оттуда высовывается копна светлых волос.

– Че? – огрызается грубоватый мальчишка не старше четырнадцати лет с тремя маленькими рожками, торчащими у него изо лба. Он хмурится, оценивая меня с головы до ног, как будто я только что украла его игрушку.

О, так не пойдет. Он не только мужского пола, но и ребенок.

– Я пришла…

– Она немного жирная, не? – он кивает подбородком в сторону лошади.

Не бери в голову, пусть Лю вдоволь повеселится.

– У нее широкая кость, – поправляю я.

– Ага, мои бабули говорят так обо мне. Но у меня не просто широкая кость. – Его взгляд стал еще более кислым, чем раньше. Я полагаю, с моей стороны ребячество продолжать настаивать на конюшне, несмотря на то что я знаю о предвзятом отношении Лю к детям и лицам мужского пола. Но я никогда не претендовала на то, чтобы быть взрослой.

– Ладно, – я неуверенно киваю, передавая ему поводья. Мальчик хватает их, и Лю начинает дергать головой и раздувать ноздри. Началось. – Что ж, проследи, чтобы она оставалась жирненькой, накормленной и в тепле в течение четырех ночей.

Он сплевывает, протягивая руку. Я прикусываю язык, чтобы удержаться от комментариев по поводу его манер, и роюсь в одной из сумок на седле. Я высыпаю монеты ему на ладонь, он опускает взгляд и снова поднимает его на меня.

– Да ты шутишь. Это больше, чем я заплатила бы в Таравине. – Я уже добавила больше, чем нужно, чтобы покрыть любой ущерб.

– Элитное обслуживание, позднее заселение, дворец прямо за углом, жирная лошадь…

– Ладно, ладно. – Я кладу ему в руку еще одну монету. – Тебе лучше кормить ее золотом за такие деньги.

Он пожимает плечами, не утруждая себя тем, чтобы помочь мне, пока я отвязываю от седла свои запорошенные снегом сумки и оружие и перекидываю их через плечо.

– Ее зовут Лю, – говорю я, запыхавшись от усилий.

– Буду называть ее «лошадь». – Он поворачивается ко мне спиной и с трудом тянет Лю в конюшню.

Я разворачиваюсь и вижу Гидеона со скрещенными на груди руками и веселой улыбкой на лице.

«Чего это ты так смотришь?» – говорю я с вызовом.

«Думаю, ты нашла себе идеальную пару».

Я закатываю глаза и напрягаюсь всем телом, чтобы поднять ногу достаточно высоко над снегом и сделать всего один шаг. Когда я пробираюсь по снегу, по продуваемым ветром улицам, с каждым шагом мои мышцы кричат все громче и громче. Десять дней езды верхом вверх и вниз по смертельно опасной местности творят ужасные вещи с организмом.