Святилище любви

Мавсаний выскочил из своего укрытия. При виде его Фэйдра и Хели ужасно обрадовались, что наконец-то избавляются от всех хлопот. Они еле сдержались, чтобы не броситься ему на шею, хотя прежде ненавидели его и боялись чуть ли не больше, чем самого Драконта! На счастье, они вовремя вспомнили о том, что следовало сделать, и, собравшись с последними силами, заорали, изображая такой ужас, как если бы перед ними предстал тот самый терас, которым они только что пугали девку:

– Мавсаний! Мавсаний!

Девка при этом крике замерла, обернулась, и глаза Мавсания встретились с ее широко распахнутыми глазищами – совершенно такого цвета, как гиматий Фейдры. Мавсаний увидел в них ужас, который лишает человека рассудка. Еще бы, ведь перед ней внезапно оказался вриколакос, антропофаг, готовый или сам ее сожрать, или швырнуть чудовищу с Акрокоринфа!

Разум совершенно покинул девку. С пронзительным визгом подскочила она к борту и прыгнула в воду.

Раздался громкий всплеск.

Мавсаний с трудом подавил желание воздеть руки и громогласно возблагодарить богов.

Наконец-то! Удалось! Он спас своего господина! Один из Мавсаниев вновь спас одного из Главков!

Но нет, радоваться было еще рано. Кое-что следовало доделать, чтобы всем отвести глаза…

Мавсаний повернулся к носильщикам, тащившим корзины к мосткам.

– Сбежала! – крикнул он, изображая отчаяние. – Утонет! Надо ее спасти! Опустите в воду весло!

Как он и ожидал, носильщики послушались, поставили корзины, кое-как вытащили из уключин тяжеленное галерное весло и принялись неуклюже тыкать им в дно. Если там и оставалось что-то живое после такого прыжка, его точно прикончили.

Мавсаний пристально всматривался во взбаламученную воду, стараясь разглядеть облачко крови, которое должно было бы подняться на поверхность, если бы девке разбили голову.

Но крови не было. И мертвое тело не всплывало…

Однако девка ведь все же не вынырнула. Значит, потонула. Мавсаний был убежден: она и не сможет всплыть! Действие порошка уже должно было закончиться. Этот прыжок был последним, на что могло оказаться способным изнуренное тело девки!

– Она утонула? – раздался рядом возбужденный голос Фэйдры, которая едва сдерживала радость.

– Конечно, утонула! – так же радостно подтвердил Хели.

– Молчите, болваны! – прошипел Мавсаний, понимая, что носильщики слышат их, но было поздно…

– Кто утонул? – раздался рядом голос, при звуке которого Фэйдра и Хели громко вскрикнули от ужаса, а Мавсаний покачнулся.

Господин! Драконт Главк!

Как он здесь оказался? Как Мавсаний мог его не заметить?!

Позади Драконта, держа на поводке любимого хозяйского пса Аристократа, который радостно крутил хвостом, глядя на Мавсания, стоял домоправитель Главков, прибывший из усадьбы. Наверное, Драконт вызвал его, чтобы отправить с ним девку наверх, в Коринф!

Если так, Мавсаний вовремя успел от нее избавиться.

Но сейчас он почему-то не почувствовал никакой радости. Только страх. Такой страх, какого не испытывал никогда в жизни.

Аристократ вдруг коротко, тревожно взвыл.

«Собаки воют к покойнику», – вспомнил Мавсаний.

– Господин, произошло несчастье… – еле сдерживая дрожь, пробормотал он. – Девушка выскочила из палатки и бросилась в море. Я пытался ее схватить, но не успел.

– Мы тоже хотели ее поймать, мы хотели! – в два голоса заверещали Фэйдра и Хели. – Мы кричали: «Мавсаний, Мавсаний!»

– Это правда, господин, – подал голос один из носильщиков. – Мы всё видели и слышали. Эти двое, – он указал на перепуганных наложников, – выбежали вслед за девушкой из-под полога, закричали: «Мавсаний, Мавсаний!» – видимо, зовя его на помощь. Твой раб погнался за ней, но она оказалась проворней – и кинулась в море. Мы опустили весло в воду, чтобы помочь ей выбраться, но напрасно.

Драконт подошел к борту, наклонился и долго всматривался в воду.

Наконец он обернулся.

Он молчал, лицо его было неподвижно, только угол рта чуть подергивался.

У Мавсания похолодела спина. Как он был бы счастлив, если бы господин сейчас набросился на него с кулаками! Или выхватил у него плеть, которую домоправитель, как и положено, носил за поясом – для острастки нерадивых рабов, – и засек бы его до полусмерти! Кажется, он был бы счастлив даже быть забитым до смерти, лишь бы не видеть этого ужасного спокойствия на лице Драконта.

И внезапно Мавсаний понял, что причинил человеку, которого любил больше жизни, страшную боль, нанес ему такую рану, от которой тот может и не исцелиться!

Почему же он не подумал об этом раньше?..

– Девушка уже вынырнула, когда вы опустили весло? – спросил Драконт голосом таким же мертвенно-спокойным, как его лицо.

– Нет, она так и не показывалась из воды, – покачал головой старшина носильщиков.

– Опустить весло в столь узкую щель между кораблями – верный способ убить человека, который упал между ними и идет ко дну, – тихо проговорил Драконт. – Вы сами додумались сделать это?

– Нет, господин! – упал на колени носильщик. – Нам приказал Мавсаний! Он и вправду хотел ее спасти!