Святилище любви

Чаритон с досады прикусил губу. Ну почему он оказался так глуп, что попался на глаза этому человеку?! Впрочем, Чаритону и в голову не приходило, что на него может кто-то обратить внимание. Усадьба Главков своими главными воротами выходила на улицу Кефисс, одну из самых оживленных улиц Коринфа (она была названа в честь реки Кефисс, текущей неподалеку от города и отчасти снабжавшей его водой благодаря сети каналов), и здесь с утра до вечера толпился народ: бродячие торговцы нахваливали свой товар, прогуливались разряженные гетеры довольно высокого пошиба (дешевым девкам сюда путь был заказан, могли и камнями побить!), строя глазки молодым искателям удовольствий, играли на своих кифарах и многоствольных сирингах, иначе называемых флейтами Пана, бродячие музыканты, тут и там, застелив клочок улицы ковриком, выделывали немыслимые штуки гибкие, словно лозины, акробаты… Чаритон знал: покои господ обращены окнами на противоположную, спокойную сторону, на отроги Акрокоринфа, а потому был уверен, что никому не будет дела до юнца, который то слоняется по Кефиссу, то стоит неподалеку от ворот, что никто его даже не заметит!

Но вот – заметили…

Чаритон тоже видел этого бородатого вчера: торговец, с которым тот разговаривал, называл его Зеноном и гнулся перед ним в поклонах. Очень возможно, что Зенон и впрямь был домоправителем Главков, однако он ничуть не интересовал Чаритона – ведь тот жаждал увидеть его хозяина, самого Драконта! Ему необходимо было утолить свое почти болезненное любопытство, необходимо было во что бы то ни стало понять, кто он – этот человек, о котором так загадочно молчит Никарета.

Она неохотно рассказала какую-то путаную историю о том, что двое наложников Главка пытались ее погубить, напугав до потери разума историей о терасе, которому жестокий Драконт Главк – вриколакос и антропофаг! – собирается ее принести в жертву. Наложники во что бы то ни стало хотели, чтобы Никарета сиганула в море – якобы спасаясь от жестокосердного Главка, хотя уже бывший наготове Мавсаний собирался ее утопить. Выжила Никарета сущим чудом, Мавсаний с пробитой головой оказался в асклепионе, судьба же Фейдры и Хели осталась неизвестна. Так же неизвестна была причина, по которой они хотели погубить Никарету.

Впрочем, услышав эту странную историю, Дианта и Чаритон понимающе переглянулись. Они причины ненависти наложников Драконта Главка к Никарете могли пояснить пословицей: «Колесо, потому и крутится!» Им-то все казалось само собой разумеющимся. Ревность и зависть! Дураку понятно, что наложники боялись: Никарета вытеснит их из сердца покровителя и любовника.

Ну что ж… этот страх был вполне понятен! Для Чаритона Никарета с первого мгновения их встречи сделалась самой прекрасной женщиной Ойкумены, а Дианта, хоть и с легкостью могла найти во внешности своей новой подруги множество изъянов, все же прекрасно понимала: эта некрасавица любую красавицу за пояс заткнет, потому что было в ней нечто куда-а-а большее и существенное, чем красота: магическое очарование, которым обладали лишь некоторые богини и нимфы, – умение сводить мужчин с ума, не прилагая к этому никаких усилий!

Возможно, все дело было в этом пояске, который охватывал талию Никареты и о котором девушка говорила, что он как бы сам по себе сомкнулся на ней в старом храме Афродиты?..

Дианта, хоть и служила Афродите, втихомолку полагала все это полной чепухой. Поясок и в самом деле необычный, удивительный, однако очарование женщине дается с рождением, оно либо есть, либо нет, и никакие пояски или ожерелья, перстни или браслеты тут уже ничего изменить не могут. Сама Дианта сколько таких безделушек носила, куда более прекрасных и драгоценных, чем этот скромненький поясок, а толку-то?!

Нет, ни поясок, ни красота тут ни при чем. Все дело – в очаровании! В его волшебстве!

«О, мне бы такие силы! – с завистью мечтала Дианта. – Я бы… О, я бы развернулась! Тогда бы не только мой седовласый Нокий, которому я обязана своим скромным состоянием, ползал у моих ног – я бы их всех повергла во прах, всех самых знатных господ из Коринфа! Всех этих Главков, Азариасов, Тараксиппов, Евхеноров, Орнитионов, Делиадов! Да что коринфские аристократы! С такой женской силой я и афинян бы увидела у своих ног: богачей, правителей, военачальников! Я прославилась бы не меньше, чем сама Елена Спартанская, из-за которой погибла Троя!»

Впрочем, Дианта прекрасно понимала, что виноград о своей сладости не ведает, то есть сила Никареты состоит именно в том, что она о своей красоте даже не подозревает и никак не использует ее для своей пользы. Просто не умеет этого делать.

Не умеет… А если научится?

Кое-какие мысли о том, как использовать очарование Никареты в своих целях, уже вихрились в житейски-расчетливом уме Дианты, однако она пока что таила их даже от себя и ни с кем ими не делилась, предоставив Чаритону самому ломать голову над случившимся с Никаретой.

Может быть, дело заключалось вовсе не в соперничестве, которого так испугались наложники Драконта? Может быть, здесь крылась какая-то тайна?..