Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский Владыка Иоанн – святитель Русского Зарубежья

К владыке Иоанну я был привязан, можно сказать, с раннего детства по белградской церкви. Владыка Иоанн тогда был брюнет – ему еще не было 40 лет, а я был обыкновенный мальчишка. Но я невероятно любил владыку Иоанна. Владыка был Шанхайским епископом, но он довольно часто приезжал в Белград. Когда он был в Югославии, он приходил в церковь, служил, и, в общем, все его знали, все его любили и считали своим. Помню, я к нему прижмусь очень сильно головой, а он мне говорит: «Не бодай меня». Вот это мои первые впечатления о владыке Иоанне. Конечно, мы знали, что есть два столпа нашей Церкви, на которых всё держится,– очень тонкий, мудрый владыка митрополит Анастасий и полный святости и подвижничества владыка Иоанн. Затем события перевернулись. Русская Зарубежная Церковь покинула Белград в связи с тем, что Югославия подпала под власть нового режима, и, казалось, навсегда всякая связь с владыкой Иоанном была утеряна.

О подвигах владыки Иоанна я много слышал. Я, во-первых, слышал, что владыка Иоанн никогда не ложится спать, а всегда спит сидя; что он был молитвенником, это совершенно ясно – чувствовалось, что владыка постоянно пребывает в молитвенной стихии.

С владыкой Иоанном я второй раз в моей жизни встретился в 1950 году, когда владыка Иоанн принял Западно-Европейскую епархию. Положение было очень трудное. Церковь бедствовала, духовенство бедствовало, я тоже бедствовал. Экономически владыка Иоанн помочь мне не мог – просто не было приходов, не было куда назначить. Но приходило большое количество пожертвований на имя владыки Иоанна в виде церковных вещей, ряс и тому подобного. И вот я помню – я тогда был молодым 26-летним священником,– как мне говорит владыка Иоанн: «Померь вот эту рясу». Померил я рясу, и годилась она или нет, трудно было сказать. И владыка Иоанн стал на колени, чтобы проверить, доходит ли ряса мне до пят. Какое великое смирение! Надо сказать, что я этим очень смутился. Потом владыка Иоанн уже посетил нас, когда мы были в Лондоне. Посещал он нас обыкновенно каждый год на Успение Божией Матери, когда был храмовой праздник.

Владыка Иоанн был потрясающей личностью. Его все любили, все бесконечно преклонялись перед ним, но это не было обожанием. Нет, просто преклонялись перед его подвигом и перед ним как перед человеком, который несет этот подвиг. Владыка Иоанн имел обыкновение посещать и инославные храмы, где еще могла присутствовать благодать Православия, а именно в виде святых мощей общих святых, которые прославились еще до разделения Церквей. И вот владыка Иоанн выразил желание посетить Вестминстерское аббатство. Вестминстерское аббатство, возможно, когда-то было весьма святое место. Чудом оно сохранилось как приходской храм от общего разрушения при Генрихе Восьмом, и теперь в нем той святыни, которую можно было ожидать в древнем храме, не было. Просто приходим посмотреть на него как на туристическую достопримечательность Лондона. Владыка тоже пошел. Пробыв там некоторое время, самое короткое, он ушел: «Тут,– говорит,– нет никакой благодати». Действительно, там находятся мощи великих деятелей Англии, великих политических строителей страны, писателей, ученых, но святых там нет.

Вот еще одно впечатление у меня о владыке Иоанне. Владыка Иоанн должен был приехать поездом в Лондон, по-моему из Франции. Мы, духовенство – покойный наш владыка Никодим, я и протоиерей Георгий Шереметев,– встречали владыку на вокзале. В это время вышел из здания вокзала сгорбленный, в сандалиях на босу ногу, несущий тяжелую икону на груди, с клобуком, несколько криво надетым, старец; хотя он не был тогда старцем, но вид старца у него был, настолько он был изнурен жизнью. Вышел владыка из вокзала, и англичанин, простой человек, говорит: «Это – архиерей». Он почувствовал великую силу во владыке. Надо сказать, что с владыкой Иоанном было связано и то, что, я думаю, должно относиться ко всем архиереям, то есть когда они присутствуют в церкви, чувствуется праздник, хотя думаешь, праздника же нет – обыкновенный день, три стихиры из Октоиха, три из Минеи на «Господи, воззвах», ни славословия, ни полиелея нет, но чувствуешь праздник, великий праздник – владыка Иоанн тут. Это должно относиться ко всем архиереям, но это далеко не так. Относится, по-видимому, только к носителям святости, каковым и был владыка Иоанн. Где он был, что-то такое было особое – незримый свет, то, что мы называем благодатью, хотя и не понимаем этого слова.

Владыка Иоанн совершал богослужения с большим – если сказать настроением, это слишком светское выражение,– с большим чувством, переживанием богослужения. Проповеди владыки Иоанна фактически были непонятные. Когда читаешь эти проповеди, они производят большое впечатление. В храме же их могли слышать два-три человека спереди, а так это всё терялось. Владыка Иоанн считал своим долгом проповедовать. Но чтобы эти проповеди доходили до молящихся – этого не было. Владыке было трудно выговаривать слова, и поэтому его трудно было понять.