Святой флотоводец России. Жизнь и деяния святого праведного воина Федора Ушакова, адмирала непобедимого

– Российские и турецкие. Я полагаю однако ж, что адмирал позволит Вашему Превосходительству назначить и с Вашей стороны 12 человек рядовых из христиан, которые будут составлять часть Султанского гарнизона; а между тем ожидаться будет решение союзных Монархов об участи Парги. Нет сомнения, что вся эта полоса матерого берега присоединится, на особенных постановлениях, к Турецким владениям. Оттоманская же Порта предоставит управление оных Вашему Превосходительству.

Али-Паша слушал меня со вниманием, был, кажется, доволен моим советом и изъявил мне благодарность свою в сильных выражениях. Потом призвал он любимца своего Махмед-Ефендия, с которым он долго советовался и которого решился он отправить с нами к адмиралу, уполномочив его удовлетворить все его требования и стараться всеми силами снискать его благосклонность. Али-Паша обещал притом освободить на другой день утром консула Ламброса и отправить его к нам.

Он более часа говорил еще о разных предметах, до него лично касавшихся, о великом числе неприятелей и завистников, каких имел между султанскими министрами и пашами, своими соседями, сколько стоило ему труда и денег избавиться от них. «Отец мой, – прибавил он, – дал мне только жизнь, он умер молод, мать меня образовала… я нажил все своими трудами и одному себе обязан всем тем, что имею». Потом описывал он многотрудный поход свой к Виддину[58], стоивший ему несколько миллионов. Участок, выставленный тогда Али-Пашой против бунтовщиков, состоял из 20 000 хорошего войска; он доказывал невозможность завладеть Виддином, невзирая на все усилия Капитана-Паши, и прибавил, что осада крепости сей стоила Султану столько, сколько бы стоить могла самая продолжительная и несчастная война. Разговорясь потом о Пассване-Оглу, он описывал его, как лучшего полководца Турецкой Империи, дал мне уразуметь, что ведет переписку со многими министрами христианских дворов и что получает все Европейские ведомости, которые ему читают наемные для этого иностранцы.

Али-Паша приглашал меня приехать в столицу его Янину, где хотел показать мне неисчерпаемые свои сокровища; также выхвалял построенную им крепость Тепеленгу. В ней хранятся в подземельных погребах казна его, несметные богатства, жизненные припасы и военные снаряды, которыми крепость может на несколько лет быть снабжена.

Из драгоценных своих вещей имел Али-Паша при себе только кинжал, подаренный ему Французской Директорией и стоящий по крайней мере 50 000 ливров. Дивизионный генерал Роз, командовавший Превезанским гарнизоном и войсками, занимавшими матерой берег, поднес ему кинжал этот от имени французской республики, которая думала подарком этим купить дружбу этого коварного турка, заключить с ним тесный союз и воспользоваться влиянием его в тех местах и содействием войск его для утверждения французского владычества на Востоке, обещая Али-Паше взамен этих выгод управление всей Европейской Турцией с неограниченной властью.

Али-Паша по чувствам своим был достойный союзник французской республики, но вероломное его поведение доказало, что тогдашние французы в коварных замыслах могли быть не учителями, а учениками его. Дав честное слово быть преданнейшим союзником Франции и споспешествовать ей во всех ее предприятиях против Султана, Государя своего, Али-Паша не переставал скрытно принимать деятельные меры для отнятия у французов всего матерого берега, их же уверял, что делаемые им приготовления имели целью истребление суллиотов. Дабы лучше скрыть намерения свои и более сблизиться с французами, Али-Паша, оказывая притворную дружбу к генералу Розу, приглашал его несколько раз в Янину, где великолепно его угощал. Розу подарены были лучшие лошади из пашинской конюшни с богатыми приборами; войска же даны были приказания обходиться с французами, как с союзниками и друзьями.

За день до вторжения(своего в Превезу, Али-Паша, остановившись верстах в пяти от города, послал спросить о здравии французского генерала, который поспешил выехать к нему навстречу. Али-Паша, под видом угощения и другими разными предлогами, задержал Роза до того времени, пока передовые Албанские войска приблизились к назначенному месту, тогда, сняв с себя личину, он объявил французскому генералу об истинных своих намерениях, арестовал его, переодел в арнаутское платье и, сковав в железо, отправил с конвоем отборной конницы пленником в Янину.[59]

Таковы были плоды дружбы и клятв Эпирского наместника, и это бесстыдное вероломство, наглое это нарушение всех законов восхищенный Али-Паша называл военной хитростью!

Окончив, смеясь, разговор свой этим анекдотом, распростился он со мной весьма ласково, просил меня содействовать отправляемому от него с нами агенту Махмеду-Ефендию в исполнении данного ему поручения и изъявил великое желание вести со мной дружескую переписку.