Святой сатана

– Видимо, не все так думают, – криво усмехнулся отец Феона. – Меня предупредили под страхом темницы, чтобы не лез в расследование, пока старец Иов под судом!

– Это кто же в моей обители такой шустрый? – прервал молитву на полуслове возмущенный игумен. – Часом, не пресвитер Варлаам? Этот прыщ московский во все свой нос сует! Теперь ему мой дознаватель мешает!

– Пустое! – махнул рукой Стромилов. – Если дело только за этим, то дьяк мой Остафий Кувшинов вторую неделю дома лежит, камчюгом[60] разбитый, а меж тем дела его в запустении пребывают. С твоего разрешения, отче, возьму я отца Феону в свои помощники?

– Богоугодное дело, сын мой! На то благословляю! – пылко воскликнул порывистый игумен, сотворив размашистое крестное знамение над головами собеседников, при этом едва не свалив на пол резной аналой с тяжелым рукописным Евангелием.

Смешливый Шереметев коротко прыснул в рукав бархатного кафтана. Стромилов недоуменно пожал плечами:

– Чего смешного?

Затем, оглядев присутствующих, веско закончил:

– Значит, решено!

– Вот и славно! – кивнул отец Феона. – Тогда давай, Юрий Яковлевич, пойдем и посмотрим, что мы имеем?

– Эй, так нечестно! – неожиданно возмутился боярин Шереметев, протестующе размахивая короткими пухлыми руками. – А как же мы?

Боярин встал посередине игуменской моленной, гордо подбоченившись и высоко задрав холеную бороду, аккуратно подрубленную лучшим московским цирюльником, привезенным в обозе.

– Нам с отцом-наместником тоже хочется знать. Так что, Гришка, пойдем вместе! Я правильно говорю, отец Илларий?

Наступила неловкая пауза. Игумен помялся в нерешительности, всем своим видом выражая сомнение.

– Ежели разговор про отца Симеона, то я, пожалуй, воздержусь! Не по мне это!

– А мне вот любопытно! – упрямился боярин.

– Ладно, Федор Иванович, вместе так вместе! – улыбнулся монах и жестом предложил всем участникам разговора устроиться на широкой лавке под красным окном.

Присутствующие без лишних разговоров расселись по местам в ожидании слов монаха. Феона задумчиво прошелся по комнате и, остановившись напротив них, произнес с твердой убежденностью в голосе:

– Пока я не могу объяснить, но точно знаю, что между двумя преступлениями, совершенными ночью в обители, существует прямая связь.

– Твое чутье всем известно! – перебил Шереметев и тут же осекся под пристальным взглядом монаха.

– Так вот, – продолжил Феона, дождавшись тишины, – мы ничего не знаем о пропаже Хлоповой и зацепиться здесь нам не за что. Зато в убийстве отца Симеона преступники не были столь безупречны. Они достаточно наследили. Это дает нам надежду. Распутаем убийство монаха, узнаем, что произошло с царской невестой.

– Не томи, отец Феона, – заерзал на скамье Стромилов, – скажи уже, чего ты выяснил?

Вместо ответа Феона засунул руку за пазуху своей однорядки и вынул оттуда маленькую веточку с желтым цветком.

– Как думаете, друзья, что это?

– Цветок какой-то! – пожал плечами Шереметев.

– Пижма вроде? – подслеповато прищурился игумен Илларий.

– Точно, пижма, – удовлетворенно кивнул отец Феона и передал веточку ничего не понимающему воеводе.

– А еще ее называют дикой рябиной и велесовой травой. Эту веточку я нашел в складках одежды убитого ключника.

– Ну и что с того? Подумаешь, цветок!

Стромилов, равнодушно повертев ветку в руках, вернул ее обратно.

– А то, Юрий Яковлевич, – улыбнулся Феона, принимая цветок обратно, – что растет пижма здесь только в одном месте. В этом месте, думаю, отца Симеона и убили.

Глава двадцать первая

На пустыре рядом со Сторожевой башней были навалены горы щебня и песка. Мастеровые, пару дней назад завершившие ремонт северной части монастырской стены, пока не только не разобрали леса вокруг башни, но даже мусор за собой убирать не торопились, чем весьма возмущали покойного отца Симеона, при любом удобном случае пенявшего строителям на небрежение и нерадивость к порученному делу.

Поредевший «отряд» отца Феоны, без игумена, сославшегося на неотложные дела, обогнув Троицкий собор, вышел к пустырю. Шли они со стороны северных ворот, пройдя между большой кучей старой штукатурки, сбитой с внешних стен и покосившимся, полуразобранным забором внутреннего двора.

– А вот и пижма! – воскликнул Шереметев, указывая на дикорастущие заросли желтых цветов, начинавшиеся прямо за забором.

– А вот и место убийства! – согласно кивнул Феона и решительно направился по цветам к месту, где трава была особенно примята.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – здесь произошло преступление. Везде, где трава была вытоптана, виднелись бурые пятна засохшей крови. А там, где предположительно лежало тело, кровь, словно нанесенная малярной кистью, высинила землю плотным слоем.

– Что он здесь делал, один, ночью? – удивленно почесал затылок Стромилов.

Феона улыбнулся одними губами и присел на корточки, зорко озираясь по сторонам.

– Хороший вопрос! Надеюсь, в свое время узнаем. Сейчас нам важнее другое – узнать, от кого он бежал?

– А он бежал?

– Определенно. Здесь убийцы его настигли.