Святые и пророки Белой Руси

Ревностные проповедники карпаторусского литературного языка

По исключительной энергии и неуклонности, по смелости и прямоте выступлений на защиту русского единства, бесспорно, наиболее выдающееся место принадлежит о. Иоанну Раковскому.

Еще в начале, когда пробудилось в галицко-русском обществе национальное самосознание и под влиянием воззвания «Рады народной русской» («Одозва до русского народу», от 10 мая 1845 г.), призывавшей к подъему и развитию чувства народности, совершенствованию языка и утверждению его в школе, в печати, в книге этим вопросам большое внимание уделяет «Вестник для русинов Австрійской державы». Журнал выходил в Вене с 1850 года под редакцией И. Головацкого, публиковалось множество статей «о галицко-русскомъ языцѢ», «о развитіи нашого языка», «Гадки о образованіи и развиваніи письменного русского языка» и другие. На страницах издания в дискуссиях активное участие принимал и Раковский. Он, подписывал свои статьи псевдонимом «Панношянин». В публикациях неоднократно касался вопроса об основах развития литературного языка в письменности, а главное, высказывал свою позицию по отношению литературного языка к народным наречиям и говорам. Надо отметить, что корреспонденции Раковского редакция ценила высоко и охотно их публиковала. Так, была дана оценка его писем, затрагивающих животрепещущие вопросы и потому особенно интересных, хотя и не всегда отвечавших взглядам редакции.

И. Раковский вовсе не был противником народного языка, он признавал всю важность изучения его, на него тоже, влияла народная «бесида», но он высказывался против введения ее в литературный процесс. «Ибо, — говорил он, — ежели бы мы себе во всемъ простонародному языку приспособляти хотѢли, тогда майже толико словесностей имѢли бы есме, колико областей и селъ нахождается… И где изобрѢтается народъ, иже бы повседневній свой языкъ равен имѢлъ съ обдѢланным и ученымъ языкомъ?» Поэтому, по словам Раковского, нет смысла и нужды стремиться к тому, чтобы создавать и утверждать письменность на простонародном языке. Эту мысль за двадцать лет до Раковского высказал с той же категоричностью М. Лучкай (Михаил Поп), в своей «Грамматике церковнославянского и русского языков» (1830 г.), написанной по-латински. Он осудил вообще стремление славян приобщать к литературе различные говоры и диалекты. В этом отношении надо опираться, прежде всего, на язык церковнославянский, на его богатство и высокое развитие. Михаил Лучкай не одобрял переход россиян с церковнославянского на современный русский литературный язык, «поскольку из-за этого возникли определенные расхождения между Подкарпатской Русью и остальной Россией». Автор грамматики считал: «Подкарпаторусский диалект так близок церковнославянскому языку, что ему не нужна собственная грамматика, отличающаяся от грамматики церковнославянского языка». И предполагал, что «подкарпаторусский диалект произошел непосредственно от церковнославянского языка, а церковнославянский язык является собственно лишь подкарпаторусским диалектом в его старом, первоначальном виде».

Иван Раковский считал, что русины Угорской Руси и Галиции только тогда сумеют успешно отстаивать свою русскость, народность, когда они овладеют «оружием поразительным» (разящим), то есть богатейшею русской культурой и могучим русским языком.

Если же этого не будет, то «мы не сделаем ни в чем никакого успеха, будем попраны, призрены и не обратит никто на нас никакого внимания».

Такой же языковой концепции придерживался и А.В. Духнович. Корреспондент «Вестника» из Пряшева (вероятно, Духнович), решительно выступает против стремлений «нѢкоторых галицких сродниковъ» создать литературный язык из одного народного говора и осуждает тех, «которіи увѢряти всѢх хотятъ, что языкъ простонародный округа, в котором они уродилися или теперъ живутъ, повиненъ бути языком книжнимъ всѢх русиновъ Австрійских». И горячо убеждает читателей: «НѢтъ, Братія, сіе бути не можетъ, бо такимъ способом въ четырехъ милліонахъ Австрійскія державы русиновъ будуть 1000 діалекты, будетъ непрестанна распря, будет междоусобная брань, что самое может русинамъ послѢднее принести уничтоженіе». Далее он писал: «А мненіе наше такое: что народный наш язык в союзе с библейским или церковнославянским языком есть; мы желаем к нему приближитися, и нашу народность на нем образовати».

Некоторые исследователи творчества А.В. Духновича, в том числе и Ф.Ф. Аристов, отмечали большую заслугу будителя в том, что он являлся первым просветителем Угорской Руси. Очищая народный язык от устаревших и не свойственных ему лингвистических форм, Духнович, шаг за шагом, подготовлял почву для постепенного возвышения и приближения народного языка к литературному.