Святые и пророки Белой Руси

На страницах галицийских изданий «Зоря Галицкой» (1854–1856) и «Семейная Библиотека» (1855), в местных изданиях «Свет», «Новый свет», «Карпат», в «Месяцесловах» размещал свои материалы и И. Раковский. Он последовательно отстаивал идею культурного объединения всех ветвей восточных славян, прежде всего на основе принятия единого русского литературного языка. Всеми доступными способами противодействовал он денационализации подкарпатских русинов, борясь за распространение грамотности и устранение тяжелой культурной отсталости и темноты простого народа. По этому поводу он говорил: «Наша Угорская Русь никогда ни на минуту не колебалась заявить свое сочувствие к литературному единению с прочею Русью. У нас, так сказать, никогда и вопроса не было по части образования какого-нибудь отдельного литературного языка. Все наши писатели с самого выступления на поприще распространения народного просвещения руководились одною мыслию, имеющею целью литературное объединение. Сия мысль столь овладела нашими писателями, что они, можно сказать, были постоянными подвижниками великой идеи о всеславянском литературном соединении, получившей торжественное освящение в славянском мире».

Энергично высказывались в этом смысле в той же «Зоре Галицкой» и другие ее корреспонденты из Угорской Руси. От анонимного автора из Пряшева (очевидно от А.В. Духновича, который и раньше помещал тут свои материалы на эту тему) редакция получила письмо по поводу вышедшего еще в 1849 году во Львове перевода «на языкъ руській» трагедии Хомякова «Ермак». Это курьезное и совершенно ненужное упражнение галицкого литератора Келестина Долинянского, перелицевавшего произведение Хомякова, вызвало замечания пряшевского корреспондента («Зор. Галл.» 1852, № 50, стр.498). Они касались исключительно языка перевода: «Кой то у вас несчастник «Ермака» Хомякова не только изуродовалъ? Якій то языкъ? Якая грамматика? Не выйдемъ ли мы никогда изъ експериментовъ, найпаче столь соблазнительных? У нас больше людей начали тое дѢло читати, но я самъ дошелъ до третяго дѢйствыя, далѢй не было возможно…» Автор письма высказывается решительно против таких переделок, против уродования утонченного литературного языка. Он спрашивает читателя: «Такъ то намъ салоны исключити въ образованіи нашого языка? И трудам прочей русской словестности и жизни для насъ мертвыми оставатися?». Переводчику прямо ставилось в укор пренебрежение русским литературным языком. И таких публикаций множество.

«Церковная газета» в одном из номеров за 1857 год, ставила Духновичу в заслугу в его литературной деятельности сочетание элементов народного языка с достижениями прошлого, столетиями общего русского литературного развития: «Наш заслуженный писатель, желая постепенно приучать народ к книжному русскому языку, старается в сочинениях своих пользоваться отчасти церковнославянским, отчасти же народным русским слогом. Он не перекручивает русских или церковнославянских слов, сохраняет их неповрежденно, старается ими облагораживать простонародные выражения».

В 1929 году карпаторусский литератор Павел Федор об этом писал: «Этот отзыв, — (в «Церковной газете» — В.Р.), — и поныне является ценным. Духнович, действительно указал путь для развития общерусского литературного языка на Подкарпатье, он, на основании общерусской грамматики, пользовался словарем и выражениями местными, чтобы тем самым народ, лишенный русской школы, постепенно приучить к общему русскому литературному языку».

«Церковная газета» И. Раковского

Заветной мечтой всей жизни И. Раковского было стремление приобщить своих земляков к русской культуре, русскому языку. Самую возможность сохранения русинами своей народности и самобытности, возможность культурного единения славян Австрийской империи он рассматривал только в плане культурного и языкового единения с русским народом: «Наша Угорская Русь никогда ни на минуту не колебалась заявить свое сочувствие литературному единению с прочей Русью».

В вопросе сохранения чистоты русского языка Раковский проявлял всю страсть, непримиримость и фанатизм протопопа Аввакума; его «заклятые враги» — все, кто покушался на русский язык. Это был человек, который, по выражению Духновича, «за ребро даст себя повесить за русчизну».

Своей последовательностью в борьбе за чистоту русского языка он отличался от других будителей. Духнович тоже был сторонником русского языка и русской культуры, и в то же время он призывал подкарпатских русинов к взаимным уступкам в области языка с русской основой, но с большим количеством славянизмов и элементов местных наречий. Добрянский, чтобы прекратить языковые распри в Закарпатье и в Галиции, предлагал «пусть пишет каждый как умеет» и прибавлял по поводу языкового разъединения: «Разъединение сие ненавижу, тем менее хочу в нем участвовать.