Святые русской Фиваиды

Свое последнее хождение по водам Белого моря преподобный Герман совершил в 1479 году, когда новый соловецкий игумен Арсений (преподобный Зосима Соловецкий скончался в 1478 году) благословил старца отправиться в Новгород, где в Антониевом Рождества Богородицком монастыре великий соловецкий подвижник скончался. Вскоре после его смерти гроб с телом Германа был переправлен на реку Свирь в село Хевроньино (по другой версии, Хавроньино), откуда его предполагалась доставить в Спасо-Преображенский монастырь. Однако непогода и распутица пресекла эти намерения, и Герман был погребен у местной часовни, словно во исполнение знаменитых слов – «все кружится, кружится на ходу своем, и возвращается на круги своя, что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

Да, словно и не прошло этих пятидесяти лет, все повторялось вновь и вновь, как было описано в житиях преподобных Савватия и Зосимы: «Герман же пришел осенью на побережье, желая плыть на остров Соловецкий, но не смог, так как настала стужа, дул встречный ветер, шел снег и было сильное волнение на море». И далее: «…а когда вернулся к морю, желая плыть на Соловецкий остров, то уже не смог, потому что наступила осень, и погода переменилась на стужу, выпало много снега, а на море было неукротимое волнение и плавало множество льдин. И томился он поневоле, желая добраться до острова, но не мог. И остался Герман зимовать на побережье, потому что невозможно было переправиться на остров: плавали по морю огромные снежные льдины и морская стихия была неукротима, устремляясь то в одну, то в другую сторону с огромной скоростью. Об этом и пророк Давид написал в Книге Псалмов, говоря: “Духом уст Его вся сила их; собрал Он, словно мех, воды морские, положил в хранилищах бездны”. А на море был сильный прибой. И в волновой круговерти носились льдины вращаясь, швыряемые течением и стираемые одна о другую. Потому и невозможно было переплыть на остров».

Монах, умерший для прежней мирской жизни, но обретший возрождение в новое бытие, со смирением и бесстрастием принимает любую жизненную коллизию, любой поворот, любую неожиданность, пускай даже и смертельно опасную, совершенно при этом отрекаясь от своей воли, находя «узкий путь» единственным и очевидным, хоть он тесен и прискорбен.

Труды и дни преподобного Германа, как мы видим, явили нам яркий и удивительный пример того, как можно и должно, не возносясь, не главенствуя, не сокрушаясь попусту, вечностью упразднить время, как это всякий раз происходит во время Тайной Вечери. И тогда обыденность станет тождественна не бытовой рутине, не однообразной смене дней и прожитых лет, но ободряющему и бесконечному постижению Божественного замысла, напряженному духовному, умственному и эмоциональному труду, своего рода собеседыванию с собой и примирению с самими собой.

* * *

Свет белой ночи на Соловках исходит отовсюду – от воды, от циклопических башен монастырской стены, от черных деревянных бараков истекает он немыслимым образом, проникает сквозь запотевшие после вечерней протопки окна палат и кладовых, братских и настоятельских корпусов.

Нет, совершенно невозможно понять, откуда он берется, если не смотреть вверх…

А на самом деле это, конечно же, светится небо – ведь солнце не заходит тут окончательно, но опускается то вниз, то поднимается вверх, то вновь начинает стремиться к горизонту, чтобы потом опять встать в зените.

Выйдя из Никольских ворот, я пошел в сторону аэродрома – по указателю, прибитому к телеграфному столбу.

Сам не понял, почему поступил именно так. Видимо, после хождения по Лямецкому побережью привык доверять этим деревянным столбам, прикрученным проволокой к обрезку рельса, вбитого в землю.

Дойдя до Иоанновской часовни, свернул по дороге направо, в обход летного поля, вновь последовал по указателю, на котором было написано – «Филиппова пустынь».

Формально митрополит Московский Филипп (Колычев) (1507–1569), прославленный в лике святителей в 1591 году, не относится к преподобным отцам Северной Фиваиды, хотя святитель и подвизался в Спасо-Преображенском Соловецком монастыре более восемнадцати лет, а также почитается в Соборе Соловецких святых.

Островное служение Филиппа было лишь этапом его яркого и трагического духовного поприща, однако за эти годы он сумел оставить о себе на Соловках добрую память, а также превратить монастырь, будучи его игуменом, в один из мощнейших и величественнейших на Русском Севере. Более того, именно трудами Филиппа на острове было возрождено пустынножительство по примеру Белозерских, Глушицких и Комельских отцов.

Известно, что, находясь в Соловецком монастыре, святитель дважды уходил в пустыню. Сначала это произошло вскоре после его пострижения в монашество по благословению иеромонаха Ионы (Шамина), о котором в «Слове на перенесение мощей Филиппа Московского» сказано – «обычаем прост и разумом строг… прежде бе спостник преподобному и богоносному отцу нашему Александру Свирскому».