Святые русской Фиваиды

Следует заметить, что на Соловках таких зарубок-меморий предостаточно – на подоконниках заброшенной тюрьмы на кирпзаводе, например, на деревянных стенах бывшего лагерного продмага в центре поселка рядом с гостиницей «Соло», на оконных рамах Воскресенской церкви на острове Анзер, – имена, фамилии, обрывки фраз и каких-то рисунков, а еще даты, конечно, – 1925, 1934, 1947, 1961…

Игуменского озера от келейного корпуса теперь не разглядеть, встала тут чаща, как на старой миниатюре конца XVI века, окружила пустынь со всех сторон своими стволами, которые и не стволы вовсе, но бесы, пристально наблюдающие за разоренной ими местностью, и только на горизонте над зубчатой стеной леса возвышаются купола Спасо-Преображенского собора да монастырская колокольня.

Вскоре начинают благовестить к утренней.

Эпилог

«Я оставил пределы Новгородские и выехал на прежнюю Вологодскую дорогу. Она пролегала мимо Сямского монастыря, основанного во дни Великого князя Василия Иоанновича по случаю явления чудотворной иконы Рождества Богоматери, и я зашел ей поклониться во вновь устроенном благолепном храме», – вспоминал Андрей Николаевич Муравьев начало своего путешествия по Русской Фиваиде в 1853 году.

Обитель, о которой пишет наш путешественник, возникла трудами прихожан Покровской церкви села Горка (Горка Покровская), расположенного в устье реки Крутец, что на юго-западном побережье Кубенского озера, в 1524 году.

Согласно местному преданию, некий Иван Родионов, крестьянин села Отводного, расположенного в Кубеноозерье, страдал расслаблением и не мог двигаться. Однажды в ночном видении болящему явилась Пресвятая Богородица и повелела встать и идти в Сямскую волость, в село Покровское, чтобы там объявить прихожанам местной церкви о Ее желании поставить у реки Крутец на Долгой поляне обитель в честь Ее Рождества.

В «Сказании о Сямской иконе (в Вологодской губернии) Богородицы» сказано: «По сем явлении Богоматери разслабленный в ту же минуту сделался здоров и немедленно объявил о сем повелении жителям означенного прихода, которые приняв оное с радостию усердно приступили к исполнению его и в тот же год соорудили деревянную церковь и монастырь» (случай уникальный для Русской Фиваиды – обитель была создана не отшельником, пришедшим на берег Кубенского озера в поисках уединения, а прихожанами местной церкви, то есть соборно, «всем миром»).

Впрочем, надо полагать, место это было выбрано не случайно, ведь именно здесь около 1400 года родился Мартиниан Белозерский (в миру Михаил Стомонахов), чье имя в начале XVI века было хорошо известно и почитаемо в Белозерском крае.

В 1544 году по пути на богомолье в Успенский Кирилло-Белозерский монастырь обитель на Сяме посетил царь Иоанн Васильевич Грозный, что стало причиной ее украшения и возвеличивания.

Пережив литовское разорение в 1612 году, а также пожары 1642 и 1690 годов, монастырь, расположенный рядом с Вологодской дорогой, а потому посещаемый богомольцами и духовенством, в 1722 году насчитывал более семидесяти насельников, в обители велось каменное строительство, а на реке Крутец была возведена водяная мельница. Таким образом, к середине XIX века Богородице-Рождественский монастырь стал духовным и административным центром Сямской волости. Именно в это время его и посетил А. Н. Муравьев, впрочем, никаких описаний древней обители не оставивший.

Благополучно добравшись до села Кубенское, чтобы оттуда совершить плавание в Спасо-Каменный монастырь, господин весьма представительной наружности, пятидесяти с лишним лет на вид, имел на сельской пристани общение с мужиками.

Узнавал от них подробности местного житья-бытья.

Восхищался красотой приозерья.

Сокрушался, что не ведает о многих здешних древностях – например, о Пристани Антоний ничего не слыхал ранее.

А мужики только разводили руками – мол, что ж тут попишешь, – лукаво посмеивались при этом и указывали, стоя на берегу Кубенского озера, куда-то в северо-западном направлении:

– Там все у нас начиналось.

– Эх, выходит, что проехал я эту пристать, не зная о ее существовании? Ехал-то как раз оттуда, через Сямский монастырь, который посетил с благоговением, дабы поклониться чудотворной иконе Рождества Пресвятой Богородицы.

В ответ мужики умильно, как по команде, начинали класть на себя кресты и кивать:

– Проехали, барин, ох, проехали…

Андрей Николаевич вздыхал опечаленно.

Неожиданно степенного вида человек по прозванию Нелюба делал шаг вперед и, вероятно, надеясь таким образом утешить своего собеседника, произносил:

– А на Сяме зато ярмарки бывают весьма замечательные…

– И чем же они, братец, замечательны?

– Ну как чем? – мужик на мгновение задумывался, словно мысленно выбирая из всего ярморочного многообразия самое насущное, самое яркое и начинал перечислять монотонно. – Рыбой, ясно дело, мукой, топорами, шкурами, порохом, вилами, сапогами, например, а еще огурцами, рыжиками, игрушками, керосином, репой и свеклой, каруселями тож…

– Каруселями, говоришь?

– Так точно, каруселями! Ох, хороши!