Святые русской Фиваиды

Глубокое переживание Крестных Страданий Спасителя овеществляется северными подвижниками буквально, применительно к той местности, где они спасаются – посреди заозерских боров, болотистых топей реки Обноры (Троицкий Павлов-Обнорский монастырь) или реки Соры (Нило-Сорская пустынь), наконец, на острове Анзер (Голгофо-Распяткий скит), где возникают русские Голгофы. Причем даже самый небольшой насыпной холм, который возвышается над бескрайней равниной Северной Фиваиды, и под которым мистическим образом почивают кости первоотца Адама, может стать символическим местом наивысшего молитвенного напряжения.

Отсюда, с рукотворной вышины, кручи ли, перед мысленным взором проходят картины знакомые и в то же время неведомые, то есть не осмысленные, не понятые до конца, но зовущие к своему постижению и осмыслению. Это состояние Г. В. Флоровский называет «зовом Пустыни», который «обретает всё большую настойчивость и мощь; он не только волнует и влечет уставших от мирского и мечтающих о “бегстве” и “убежище” – он пробуждает также и тех, кто ревнует об обновлении объятого страхом и отчаянием мира. Монашество теперь притягивает к себе не только как школа созерцания, но и как школа послушания, социальный эксперимент, эксперимент совместной жизни. Именно здесь кроется причина восторга современного человека перед монастырской общиной. И в этой связи всё большее число ревностных христиан… обращается к наследию восточного и византийского монашества, с восхищением и благодарностью воспринимая его обильные плоды».

Собиранию и изучению этих «обильных плодов» посвятил свою жизнь архимандрит Иоанн Верюжский, чей труд о северных святых мы довольно активно цитировали в этой главе и к которому, разумеется, обратимся еще.

Личность этого, увы, забытого исследователя удивительна и достойна того, чтобы остановиться на ней особо. Иоанн Петрович Верюжский родился в 1820 году в селе Верюга Вельского уезда Вологодской губернии в семье псаломщика местной Введенской церкви. В 1832 году Иоанн, став к тому времени сиротой, поступил в Вельское духовное училище (скорее всего, свою топонимическую фамилию он получил именно здесь, в духовных учебных заведениях того времени это было распространенным явлением), которое окончил в 1836 году с отличием и поступил в Вологодскую духовную семинарию. В 1842 году Иоанн Вирюжский был рукоположен во священный сан и направлен в Вельский уезд.

Уже в самом начале своего пастырского служения отец Иоанн проявил свой резкий характер, «громогласный голос» и «горячий тон». Его пастырская строгость стала притчей во языцех в Вельской округе, он мог не допустить к исповеди и причастию за недостаточную подготовку ко Святому Таинству, от восприемников при крещении он требовал знания «Символа Веры», был суров с нерадивыми учащимися (он преподавал в Шадринском, Василистовском, Вельском и Вологодском духовных училищах), не терпел невежественных и пьющих священников. Понятно, что все это становилось причиной частых конфликтов пастыря с прихожанами и местным духовенством.

В 1857 году скончалась супруга отца Иоанна, и он остался один с семью детьми, а в 1864 году от родов умерла его старшая дочь.

Из «Письма священника Иоанна Верюжского епископу Вологодскому и Белозерскому Христофору по поводу предписания Вологодской духовной консистории отправиться ему в Вельский собор сроком на один месяц в качестве наказания по рассмотрении поданной на него жалобы»: «Припадая к стопам Вашего Преосвященства, униженнейше и покорнейше прошу своею отеческою и архипастырскою властью избавить меня от наложенного на меня наказания. Не говорю о том, справедливо ли оно, только прошу обратить внимание на то, сколько для меня тяжело оно будет во всех отношениях… Квартира и содержание мое в городе в продолжение месяца слишком для меня обременительны. Там надобно каждый день носить рясу, а я щеголяю еще в той, которая была делана мне ко дню посвящения в 1842 году, и третьего сына не представляю в училище единственно потому, что нет средств. Консистория в указе своем в случае моего неисправления угрожает перевести меня на худшее место. Но какое еще может быть хуже мною занимаемого? Как сверхштатный не получая жалованья, я уже другой год не получаю хлебных доходов, следующих мне по закону. Как родитель, наконец, я не могу бросить и оставить без своего надзора и попечения моих детей-сирот – мальчика и трех дочерей. Преосвященнейший Владыко! Простите моей дерзости, что осмеливаюсь утруждать Вас и как бы не повиноваться решению, Вами утвержденному. Чаша горестей моих, и без того полная, ныне еще добавилась смертию старшей замужней дочери, родами скончавшейся. Я и так, едва стою и не падаю под тяжестью моего бремени. Чтобы не впасть в отчаяние и совершенно не почернеть, одна надежда на Вас, моего отца и архипастыря: не подаст отец сыну вместо хлеба камени. Вашего Преосвященства… усерднейший и нижайший послушник… священник Иоанн Верюжский».