Святые русской Фиваиды

На рубеже 40-х—50-х годов XIX столетия монастырь преподобного Александра посетил А. Н. Муравьев. Никольский храм он описал следующим образом: «Каменная двухъярусная церковь пристроена на место южного отсеченного крыла соборного, над самою гробницею преподобного, которая сохранилась неприкосновенно, ибо тут и прежде был придел. Верхний престол во имя Александра Куштского; там с левой стороны иконостаса поставлена медная позлащенная рака с его священным ликом на гробовой доске. Над ракою чудотворная икона Печерской Божией Матери, быть может, его келейная, ибо к ней искони питают особенное усердие, и тут же приписаны, вероятно уже впоследствии, преподобные: Александр, Зосима и Савватий, и священномученик Антипа. На стене поверх раки изображены все пустынножители дремучих лесов и дебрей Вологодских и Белозерских общим молитвенным сонмом, припадающие к ногам Спаса; умилителен братский собор их в таком диком уединении над гробом их сподвижника, как бы во свидетельство взаимной любви и памятования друг о друге, каждого на месте их подвига, пред общим их Господом. С сердечною любовию припал я к раке преподобного и просил блюстителя его гроба отслужить молебен пред ликом всех его чудотворных собратий».

Известно, что в XVIII веке на гробе преподобного старца лежал покров, выполненный в редкой технике масляной живописи по синей камке – шелковой китайской ткани ручного производства с вытканным на ней двусторонним однотонным узором. На покрове был изображен преподобный Александр: «среднего роста, телом весьма сух, лицо имел круглое, взгляд кроткий и тиxий, – широкая темно-русая борода его спускалась до персей и до половины покрыта была сединою», – описывает изображение архимандрит Иоанн Вирюжский.

Предположительно рядом с гробом святого старца были возложены его вериги, которые теперь хранятся в храме Святого Афанасия на Лысогорском погосте села Чирково Усть-Кубинского района. Ношение вериг – железных цепей или кованых колец, которое еще со времен Древней Церкви во исполнение слов святого Григория Богослова «изнуряют себя железными веригами, и, истончевая плоть, истончевают вместе грех», в монашеский обиход ввели анахореты-пустынники, на Русском Севере было связано с именем преподобного Кирилла Белозерского, первым взявшего на себя исполнение этого аскетического подвига.

«Аз язвы Господа моего на теле моём ношу», сказано у апостола Павла в его Послании к галатам (Гал. 6:17). Речь в данном случае идет вовсе не о язвах иносказательных, но ранах реальных – порезах, кровоточащих нарывах, увечьях, что нанесены «железами», добровольно надетыми на обнаженное тело. Постоянная физическая боль призвана неумолчно изнурять греховную плоть, которая, по словам святителя Тихона Задонского (1724–1783), «хочет привести нас к непослушанию… советует бесстрашно вкушать от похотей».

Ахимандрит Варлаам, автор «Обозрения рукописей собственной библиотеки преподобного Кирилла Белозерского», вышедшего в Москве в 1860 году, повествует: «Двои железные вериги, из которых одни с двумя крестами спереди и сзади, весом 8 ½ фунтов (примерно 3,5 кг), другие спереди с одним крестом и сзади с четырёхугольной дощечкой весом 5 ¼ фунтов (примерно 2,15 кг). Вериги сии считаются, по устному преданию в монастыре, принадлежавшими преподобному Кириллу Белозерскому».

По православному обычаю монахов было принято хоронить без вериг. И в Кирилло-Белозерском монастыре, и в Спасо-Прилуцком в Вологде, и в Никитском монастыре в Переславле-Залесском, и в Успенской Александро-Куштской обители, и в Покровском, что на Рву, соборе (храм Василия Блаженного) в Москве эти святые реликвии хранились рядом с гробом усопшего и были предметом поклонения.

Если облачение в параман (квадратный плат с изображением Голгофы и орудий мучений Спасителя) при пострижении в малую схиму есть символическое напоминание каждому монашествующему о Христовых муках на кресте, то возложение на себя вериг, нанесение телесных увечий себе «железами» есть крайняя форма сопереживания Страстям Христовым.

О невыносимых трудах в пустыне мы уже говорили на этих страницах. Вериги, рвущие плоть, стали еще одним радикальным способом подвижников Русской Фиваиды выйти «из себя, из тесных рамок тварного мира» (арх. Киприан (Керн)).

В своем фундаментальном труде «Исторические сказания о жизни святых, подвизавшихся в Вологодской епархии, прославляемых всею Церковью и местно чтимы» отец Иоанн Вирюжский описывает довольно редкое аскетическое испытание, которое на себя наложил преподобный Александр – странствуя по Заозерским лесам от Кубенского озера к Сянжеме-реке, а затем на реку Кубену, он всегда носил с собой деревянный поклонный крест, который водружал и, «павши перед ним на колена, долго и усердно молился, дабы Господь благословил его». Это и была мистическая Голгофа, воздвигаемая на том месте, где предстояло «собрать ревнителей крестного пути и устроить монастырь… еще более изнурять плоть свою постом, молитвою и непрестанным трудом».