Связанные (СИ)

В Японии мужчины очень трепетно относятся к женщинам и отношениям со своей избранницей. Если, конечно, считают, что это серьёзные отношения с развитием вплоть до создания семьи. Они гораздо более ранимы и чувствительны, чем их западные коллеги по несчастью, и Хицугая не был исключением из этого выпестованного традицией правила. Куросаки привлекала его прежде всего как консультант по вопросам физиологии и медицины (Кику, по ряду причин, отказывалась это делать), ну и как друг, с которым можно поболтать о футболе в частности и спорте вообще. Поэтому и реакция Куросаки-сан на его завуалированный отказ ухаживать за девушкой мужчину, прямо скажем, напугала. Зрачки парня расширились, а глаза, наоборот, сузились, брови съехали к переносице, а рот сжался в тонкую линию. Эти изменения не стали секретом для Куросаки, которая продолжала стрелять глазками в сторону провожатого. Наконец, не выдержав, Карин прыснула:

– Повёлся! Как самовлюбленный болван! – припечатала она.

Хицугая на миг замер, анализируя ситуацию заново с учётом последней реплики. Сарказм – вот что было в этом коротком и ёмком "жаль". Облегченно выдохнув, молодой человек притворно схватился свободной рукой за левую сторону груди чуть ли ни в районе подмышки.

– Фу! Ты меня напугала. Больше так не делай.

– Правее.

– Что правее?

– Сердце находится правее, – с улыбкой пояснила Куросаки и лично поправила положение его руки своей.

Хицугая незаметно вздрогнул. Прикосновение девушки на запястьи отдавало слабым покалыванием, как если бы он отлежал конечность. Нет-нет, не нужно туманных намёков, да и прямых тоже не нужно, на основе слабо коррелирующих величин. Куросаки-сан, наверное, с точки зрения заядлого самурая – эталон красоты: волосы не просто чёрные, а вороные, кожа бледная, как юката девственницы, а фигура не выделяется особыми формами. Разве что грудь – ничего, есть за что подержаться. Но Хицугая предпочитал более плотных, а эта – смерть, да и только.

– Кстати, Куросаки-сан, – Хицугая незаметно оттёр запястье о грудь, – в какой спортивной школе учат тонкостям физических упражнений?

– Без понятия! В смысле, – пояснила она, – это я вынесла из факультативного спецкурса в меде. Преподаватель тогда совместил теорию с практикой и лихо гонял любителей физической культуры.

– Кику не говорила, что такие дисциплины есть, – протянул Тоширо, – я бы знал.

– Говорю же – факультатив. Вряд ли Кику записалась бы на такой, – Карин замолчала и остановилась. – Эм, Тоширо, до Каракуры действительно довольно далеко добираться, и, честно говоря, мне тебя будет жаль, если ты всё-таки попрёшься к чёрту на кулички, – девушка смущенно ковыряла асфальт носком обуви. – Так что, я тебе благодарна за то, что проводил, и всё такое...

Хицугая ухмыльнулся, скидывая сумку и протягивая её девушке.

– Значит, до завтра?

– Я работаю через день, – немного виновато улыбнулась футболистка, – до пятницы! – и бодрым шагом скрылась в здании метрополитена.

– До пятницы, – задумчиво повторил Тоширо в пустоту и остервенело помотал головой. Она назвала его по имени, вот так просто.

Нет, определенно, это затянувшийся спермотоксикоз. Нельзя здоровому мужику полтора года жить без женщины. С другой стороны, не будешь же спать с кем попало, так и разборчивость потерять можно. Да и Куросаки-сан, очевидно, не из той породы.

А внутри что-то твердило: обрати внимание, просто заметь. Можешь не отвечать сейчас, но потом ты мне спасибо скажешь.

Возможно, в версии Кику есть доля правды, и он действительно не в себе.

Обычно, возвращаясь домой после рабочих тренировок, Куросаки успевала на сесть на метро до основного потока людей с работы. И хоть народу в вагоне все равно было много, это было вполне терпимо. Нынче же, из-за того, что они с Хицугаей шли неспешно, Карин угодила как раз в час-пик, за что хореограф в очередной раз удостоился крепкого словца.

Протиснувшись между пассажирами, Куросаки выдохнула и мысленно вернулась к своим баранам. У Тоширо была высокая, крепкая фигура. Вряд ли бы он сравнился с Ичиго по силе и в развороте плеч, но у Хицугаи и причин не было становиться таким. Карин восстановила в памяти образ: высокие и широкие скулы, острый подбордок, кожа умеренно-смуглая, острый, чуть вздернутый нос. И тяжелые чёрные волосы, в которых не было полутонов, как если бы он их ...

– Красил? – кажется, Карин произнесла это вслух. Она воровато оглянулась, но в толчее на нее никто не обратил внимания.

И глаза, просто светло-голубые глаза. На самом деле, это было немного странно, ведь к годам к шестнадцати цвет радужки теряет насыщенность, становясь серым лишь с намеком на голубой – как у Кику. Но и до зеленоватой бирюзы капитана ему было далеко.

Далее. Далее был вагон электрички, который тоже не отличался наличием свободного места.