Связанные (СИ)

Рыжий мальчишка лет десяти на вид в студенческой бело-синей форме проводил взглядом маленькую пыльную бурю, и продолжил движение. День у Куросаки-младшего не задался с утра, хотя, если подумать, то три недели назад, когда началась сессия. А если очень хорошо подумать, то с рождения. Посчастливилось (или "посчастливилось" – это с какой стороны посмотреть) ему родиться в самой легендарной семье Общества Душ почти двадцать лет назад. Вместе с рыжими волосами и шоколадно-карими глазами мальчишка унаследовал и огромную духовную силу отца, и ряд других типично куросакиевских черт. Мама и папа, бывшие капитанами Готея-13, были вечно по самую макушку заняты в своих отрядах, поэтому большую часть времени "несчастным" ребёнком занималась семья Кучики, тоже весьма легендарная, но по-своему, и дядя Бьякуя в частности. Кучики Бьякуя, хоть тоже был капитаном и главой всего клана Кучики, уделял своему племяннику много времени, внимания, нервов, и всего, что сопутствует процессу воспитания. Иногда, запредельно много. Мама говорила, что это от того, что дядя Бьякуя видел в нём своего приемника на посту главы клана Кучики, но отец не позволял загубить сыну жизнь настолько, и был согласен, в крайнем случае, на пост капитана шестого отряда для своего наследника. Впрочем, Куросаки Иссай*, которого вопреки желаниям дяди Бьякуи, назвали в честь папы, подозревал в этих пикировках своеобразный семейный юмор. Иногда, очень своеобразный.

Мысленно возвращаясь к утренним событиям, Куросаки слега нахмурился. Его сокурсники давно предавались радостям каникул, в то время, как Иссай пересдавал экзамены по демоническим искусствам. С некоторых пор, он предпочитал твёрдую, но самостоятельно заработанную "тройку" вместо авансового "хорошо", поставленного с едкой ухмылкой преподавателя. Иссай, как и Ичиго, испытывал большие затруднения в плетении путей демонов, и даже на второй курс перешёл лишь благодаря чуду. Куросакиевское чудо имело такую же немереную силу, сложный, порой ехидный, характер и три ипостаси, а если кто-то прознает об этом, хана придёт всем четверым.

Так, за размышлениями о вечном и прохладном (например, стаканчике с соком и льдом), рыжий мальчишка подошёл к большому особняку, который считал своим домом. Здание было выдержано в классических традициях Японии, но значительно уступало в размерах поголовному большинству дворцов сейрейтейской знати. И сад, и обстановка дома были просты и минималистичны, в пику тому же дому Кучики, где Иссай бывал чуть ли не чаще. Но холодная, почти музейная красота Кучики ничуть не привлекала "лучик солнца", как называла его мама.

В этом маленьком, по меркам аристократов, доме и жила нынче семья Куросаки, состоящая из пяти человек: папа, мама, сам Иссай, дед (папин отец) и тетушка Юдзу. Последние двое, правда, могли не появляться дома неделями напролёт, ночуя в бараках своих отрядов. Дед – Куросаки Иссин – возглавлял десятый отряд, тётя была третьим офицером девятого. Ещё в доме постоянно жило несколько слуг, которые следили за домом и садом, и которых можно было пересчитать по пальцам одной руки, что также считалось в среде старшей аристократии высочайшим минимализмом.

Куросаки вступил на крыльцо, открыл дверь и тут же почувствовал присутствие кого-то постороннего и обладающего неимоверной духовной силой.

– Господин Иссай, – поклонился сыну хозяина слуга-сицудзи*, казалось, он совсем не отлучался из прихожей, – Вас ожидает гость, – сообщил он в поклоне.

– Меня? – удивился мальчишка. – Может, кого-то из родителей? Кто это?

– Я сообщил ему, что Куросаки-сама и Рукию-доно проще найти в отрядах, но капитан изъявил желание дождаться "кого-нибудь" здесь. Он ожидает в гостиной.

– Капитан? – озадачился Иссай. Кто из капитанов мог прийти сюда? Кому понадобился Куросаки-младший, ведь всех остальных легко найти в их отрядах? И, как ни тяжко было принять, почивать гостя придётся мальчишке самому. Желательно в лучших традициях японской аристократии, спасибо дяде Бьякуе, в лохматой рыжей голове всё-таки что-то отложилось.

– Вели подать нам зелёный чай с бергамотом, – повелительно произнёс молодой хозяин, неуловимо преображаясь.

– Как скажете, Иссай-доно*, – склонился слуга и удалился, а Куросаки направился в гостиную.