Связи

– Джулиус, стоп, – скомандовал Илия. – Лисицу уже не разоплодотворить, смирись. И потом, Бинидиктус тоже может начать вырывать тебе волосы.

Джулиус обмяк, вдруг теряя весь запал. Кинув на Бинидиктуса ненавидящий взгляд, он вылетел за дверь.

Лисица вышла из ступора и заявила:

– Мне нужно к папе.

– Сейчас его нельзя беспокоить, – напомнил Илия.

– Тогда я просто погуляю по зданию. Мне нужно подумать.

– Лучше оставайся с нами, – попросил Бинидиктус. – Если Киношник решит атаковать, ты можешь погибнуть в одиночестве.

– Нет, – сардонически усмехнулась Лисица. – В одиночестве уже не могу.

13.

[??:?? ?]

Сначала было темно. Шум в ушах застилал все остальные звуки, если они вообще были, конечно. Почувствовав нечто непонятное под ногами, Дьобулус застыл. Он как будто стоял на груде перегнивших дынь. Они проминались внутрь и источали жидкость. Это было омерзительное ощущение.

– Я с тобой, – услышал он Октавиуса. – Опиши мне, что ты видишь.

В этот момент зрение вернулось – так резко, будто с глаз сорвали повязку. Дьобулус дернулся и отпрянул, едва не поскользнувшись. Вокруг себя, до самого горизонта, он видел головы. Распложенные близко-близко, они полностью закрывали собой землю – впрочем, вместо земли там могли быть их тела, крепко притиснутые друг к другу. Лица с плотно закрытыми глазами устремлялись к небу, губы шептали, бубнили, бормотали. Все сливалось в монотонное гудение, которое он и принял поначалу за шум в ушах. Частичкой мозга Дьобулус осознавал, что все это просто видение. Ни одна галлюцинация не сравнится с мерзостями, которые ему пришлось наблюдать в реальной жизни. И все же на него накатила волна отвращения и ужаса. Хотя, казалось бы, что могли ему сделать головы?

– Что ты видишь? – нетерпеливо допытывался Октавиус. Его голос звучал искаженно и холодно, будто сгенерированный искусственно.

Дьобулус рассказал.

– Кто чего боится, то с тем и случится… Это не то место. Ты должен искать выход.

– Здесь нет выхода.

– Если ты не можешь найти выход, сначала сам разреши себе выйти.

– Фразочки из дешевых научно-популярных книжонок по психологии мне не помогут, Октавиус. Ладно. Тогда уж просто пойду…

Дьобулус сделал шаг. Приняв вес его ступни, рыжая длинноволосая голова лопнула, извергнув маслянистую темную жидкость. Дьобулуса передернуло. В следующий момент головы поблизости дрогнули и, разлепив веки, посмотрели на него. Их глаза были одинакового мутно-коричневого цвета, как будто сгнили изнутри, и не выражали ни единой мысли, только чистое страдание. Сфокусировавшись, взгляды выразили узнавание. В следующий момент головы закричали. Их дикий, нечеловеческий вопль ворвался в мозг Дьобулуса, как снаряд. Зажав уши, он сгорбился, пережидая…

Когда все стихло, Дьобулус обнаружил, что взмок насквозь и дрожит.

– Это мои жертвы? Те, чьи жизни я забрал?

– Если тебе так кажется, значит так оно и есть.

Дьобулус старался не размышлять лишний раз о тех, кого ему приходилось пускать в расход. Пусть они останутся для него совершенно безликими. Но здесь, сейчас, его окружали сплошные лица. Он почувствовал, что его вот-вот вырвет.

Октавиус словно подслушал его мысли.

– Все это не имеет отношения к тем, кому ты причинил вред в реальности. Это просто образ, созданный твоим воображением. Я рад, что ты оказался таким совестливым, Дьобулус, но это категорически не вовремя.

– Неужели я действительно погубил такое количество людей?

Октавиус помолчал.

– Я не знаю. В любом случае люди смертны. Ты просто ускорил неизбежное.

– Они оплатили своими жизнями мое существование.

– Существование любого человека подразумевает чью-то гибель. Мы пожираем животных, уничтожаем леса, загрязняем атмосферу автомобильными выхлопами и не видим в этом проблемы. Но стоит покуситься на себе подобного, и сразу вой до Луны, – отмахнулся Октавиус.

Дьобулус едва слышал его. Он чувствовал, что вина стягивает его по ногам и рукам, тело каменеет и становится тяжелым. Он проваливался, как в трясину. Вот он уже не видит своих ботинок, вот уже погрузился по колено, скользит по скользким, холодным телам. Он не мог помешать этому. Его мозг парализовало.

Встревоженный его молчанием, Октавиус продолжал говорить быстро, еще быстрее:

– Однажды тебе пришлось сделать выбор – уйти или остаться. И ты остался, так как твоя страна нуждалась в тебе. Пытаясь ужиться со своим демоном, ты стал проклятием для Роаны, чтобы оставаться благословением для Ровенны. Убивая и спасая, невозможно подсчитать, причинил ты больше зла или блага. Но кому удалось быть хорошим для всех? И был ли у тебя настоящий выбор? Ты просто солдат, Дьобулус. Ты делаешь то, что должен. Ты можешь сочувствовать своим жертвам, а можешь обойтись без этого – какая разница, ведь значение имеет только результат. И ты знаешь, что нам нужно от тебя. Ты единственный, кто может спасти нас сегодня.

– Я – солдат, – сказал себе Дьобулус. – Я – солдат.