Связи

Затем его мысли привычно свернули в сторону собственных детей. Да, им пришлось пережить развод родителей, и с этой виной Эфилу жить до самой его смерти. С другой стороны, кроме способного блюсти супружескую верность отца, у них было все. Они жили в большом доме, в прекрасной местности. В свободные часы Эфил приезжал поиграть с ними и почитать им книжки, игнорируя головную боль из-за накопившейся усталости. По выходным они все еще гуляли в парке всей семьей, несмотря на пробирающее до костей чувство неловкости, что он ощущал рядом с их матерью, которую так гнусно предал. Так, может, ему стоит относиться к себе немного мягче? В этот момент ему стало чуть легче. Чуть-чуть.

– Нормальные дети так не играют, – заявил Деметриус.

– Нормальные – да, – согласился Эфил. – Но нормальные дети и массовыми убийцами не становятся.

За окном зашелестело.

– Дождь…

Все трое повернулись к окну.

– Кто хотел приключений? – осведомился Томуш с ничего не выражающим лицом. – Заказ доставлен.

Они вышли из здания и в задумчивости остановились, оглядывая улицу. Темные силуэты поднимались, разбухали под каплями дождя. Они были повсюду, вздымаясь выше фонарей. Аморфные и невнятные, существа походили на фигурки, слепленные маленьким ребенком из пластилина, и двигались совершенно беззвучно, не замечая друг друга. Что неудивительно, ведь ни у одного из них не было глаз, как и лица в целом.

– Он сам себе изготовил игрушки, – прошептал Эфил.

– Если это все, что он сумел придумать, то у него было хреново с фантазией, – брякнул Деметриус.

– Не приближайтесь к ним, – предупредил Томуш. – Уверен, излишним дружелюбием они не отличаются. И, несмотря на слепоту, способны сильно нам навредить.

– Интересно, они весь город заполонили? – поинтересовался Деметриус с детским любопытством в голосе. Повязка у него на лбу пропиталась кровью.

– Кто знает, – пожал плечами Томуш. – Посмотрим.

– Идти сейчас слишком опасно, – возразил Эфил. – Лучше остаться в укрытии и переждать.

Томуш посмотрел на часы.

– 15:20. Мы должны спешить.

– Вот именно, – закивал Деметриус. – Побежали.

– Если мы погибнем, не передав собранные сведения, вся наша вылазка пройдет впустую, – напомнил Эфил.

– Тоже правда, – согласился Томуш. – С другой стороны, если мы не пошевелимся, нам станет некому передавать сведения. Ладно, предлагаю компромисс: ждем максимум полчаса, а потом выдвигаемся в любом случае.

– По рукам, – кивнул Эфил.

– Я против, – встрял было Деметриус.

– Двое против одного, – заявил Эфил.

– Что? Я правитель этой страны, – возмутился Деметриус. – Мое мнение ценнее, чем его, – он ткнул пальцем в Томуша.

– В данный момент и в данном месте ты не правитель страны, – возразил Эфил.

– Здесь ты городской сумасшедший, – Томуш развернулся и побрел обратно в квартиру. Там он снял рюкзак, скрестил руки на груди и замер в позе терпеливого ожидания.

– Тише, – осек он готового взорваться Деметриуса. – Они могут реагировать на звук.

Деметриус, что удивительно, умолк, однако всем видом выражал горькое разочарование. Вероятно, он считал, что шанс умереть от странной твари выше фонаря ростом так редок, что просто глупо его упускать.

Эфил извлек из своего рюкзака блокнот и ручку. Присев на корточки возле стены, он положил блокнот на колено и левой рукой неловко зарисовал монстров такими, какими они ему предстали: лишенными глаз, потому что не нуждались в том, чтобы на кого-то посмотреть.

Спустя полчаса дождь не кончился. Продвигаясь по городу по причудливой траектории, Томуш улыбался самому себе. Спрятавшись за очередным укрытием, он смотрел на темных колоссов вокруг и чувствовал, как темнота в нем вытягивается, приобретая форму. Он понимал, что ему следует быть острожным, иначе его сознание захлестнет темная вода, но после долгих лет практики контроль давался ему без особого труда. Он бросил взгляд на Эфила – серьезное лицо, полная сосредоточенность на задаче. Затем посмотрел на Деметриуса. Правитель сиял. Он был в своей стихии: маленький мальчик, наслаждающийся игрой. Реальная опасность лишь добавляла игре интереса.

Перед внутренним взором Томуша проносилась череда воспоминаний. Еще ребенком он чувствовал, что в его душе зреет что-то темное. Иногда у «Серебряной Лисицы» случались проблемы с некоторыми людьми. Они что-то знали, или что-то могли сделать, или еще по каким-то причинам им нельзя было позволить жить дальше. Он приходил к ним, милый грузный парень в очках с толстыми линзами. После он не чувствовал ни вины, ни сожалений. Он возвращался домой, и его падчерица бросалась ему на шею. Он всегда был так добр к ней, не уронил бы и волоса с ее головы. Просто люди все очень разные. Каждый человек очень разный даже в пределах самого себя – один в одной ситуации, другой в другой.

Однако Ийдрик сумел угодить всем.

21.

[16:25, воскресенье. Кабинет Октавиуса]

– Возвращайся, – голос Октавиуса теперь звучал совсем рядом, возле самого уха. – Возвращайся. Возвращайся! Да очнись ты, наконец!