Свидание на пороховой бочке

Сказать «проклятый брелок» или «проклятый кулон» у меня язык не повернулся.

– Короче, Витька, ты не парься! Мы, похоже, отмажемся! – Повеселевший блондин похлопал приятеля по плечу. – Эти тетки куда подозрительнее, чем мы с тобой!

– «Тетки»! – Алка, которая в тридцать «с хвостиком» выглядит как старшеклассница, обиделась. – Скажи еще – «бабки»!

– Вот, кстати, Трошкина, а у тебя бабки, то есть деньги, с собой есть? – встрепенулась я.

Охранники забрали у нас сумки и мобильники, но у Трошкиной имеется трогательная детская привычка рассовывать наличные деньжата по карманам.

– Как ты можешь вообще в такой момент думать о деньгах?! – шокировалась Алка.

– Это тот самый момент, – заверила ее я. – Двигай-ка сюда, пошушукаемся.

Я утащила подружку в угол и зашептала ей в ухо:

– Алка, мне надо делать ноги, не дожидаясь приезда сыщиков! Только представь, что будет, когда они выяснят, что я внедрилась в парк по чужим документам!

– Они решат, что ты закоренелая преступница! – мигом смекнула Трошкина. – Индия Кузнецова, она же Маруся Сарахова, она же Сонька Шмаровоз…

– Какой шмаровоз?! – Я потрясла подружку за плечики. – Трошкина, очнись, это тебе не шуточки! Слава богу, что я незнакома с убитым и у меня не было никакого повода его прикончить, иначе лучшей подозреваемой, чем я, и придумать было бы невозможно!

– А почему ты думаешь, что вы с ним не были знакомы? Говорят, что все люди на планете знакомы друг с другом максимум через шесть рукопожатий! – некстати проявила эрудицию Алка. – То есть между тобой и, скажем, Бараком Обамой всего шесть человек!

Мое воображение тут же нарисовало нас с Обамой в небольшой очереди за колбасой.

Я плюнула:

– Тьфу на тебя, Трошкина! Нашла время на сомнительные теории! Тут у нас суровая правда жизни: меня точно арестуют, если я не смоюсь, пока не поздно!

– Боюсь, что уже поздно, – вздохнула Алка, обернувшись.

В открытую дверь, пригнувшись под низковатой бревенчатой притолокой, один за другим шагнули три богатыря. По характерному выражению лиц я тут же признала в них соратников Дениса Кулебякина – полицейских оперов. При исполнении у них физиономии невозмутимые и твердые, как сантехнический фаянс, а взгляды острые и пронзительные, словно нержавеющие вилки.

– Почему все вместе? Разведите их! – с порога потребовал кто-то из вошедших.

– Ну, прощевайте, любезные! Бог даст, еще свидимся! – с избыточным чувством произнесла Трошкина и потрясла мою ладонь в энергичном рукопожатии.

Я хотела ответить паникерше-подружке что-нибудь вроде: «Ты с ума-то не сходи!» – но вовремя одумалась, почувствовав в ладони комок мятых бумажек. Я сообразила, что это деньги, и успела спрятать их в карман до того, как нашу четверку развели по одиночным камерам, – хотя помещений именно такого сурового назначения в Русляндии не было.

На мой взгляд, в качестве тюрьмы долгосрочного заключения прекрасно сошли бы катакомбы под рыцарским замком, но для временного пребывания подозреваемых они не очень-то годились. В пыльных темных подземельях было бы слишком сложно обеспечить проведение процедуры допроса в установленном законом щадящем режиме. В катакомбы имело смысл переместиться на стадии плотной примерки испанского сапога, а я очень надеялась, что до пыток не дойдет.

Нас, задержанных, рассредоточили по офисным кабинетам, и мне досталась уже знакомая комната с ненастоящей медвежьей башкой на столе. Окна в помещении не было, иначе я выпрыгнула бы в него с ходу. Идея побега овладела моим умом так, как мало что им когда-либо овладевало!

Охранник запер меня и ушел, а я тут же сбросила туфли и залезла на стол, чтобы пощупать потолок, облицованный квадратами пластика. С легкостью выломав одну гибкую плитку, я узнала, что наверху есть обширное пустое пространство.

В голливудских фильмах герои часто спасаются бегством из офисных помещений через шахту вентиляции, так что я должна была рассмотреть и такой вариант. Я бы и через закопченный дымоход двинулась: хоть своим ходом, хоть на метле!

Но печи с трубой в офисной избе не имелось, а плитки фальшивого потолка держались на хлипкой раме, которая совершенно точно не выдержала бы мои семьдесят кило.

Я с сожалением отказалась от мысли выбраться на свободу воздушным путем и переместилась на нижний ярус в поисках какого-нибудь люка, но его в комнате тоже не оказалось. Зато в самом темном углу в наружной стене обнаружилось круглое сквозное отверстие сантиметров десяти в диаметре, вероятно, оставленное для каких-то забытых коммуникаций.

Я безмолвно восславила русскую народную манеру сдавать строения в эксплуатацию с недоделками и приникла к дырке глазом. Для этого мне пришлось согнуться в три погибели и на четвереньках забраться под стол, но такие мелкие неудобства меня уже не смущали.

Эта круглая дырка была как легендарный луч света в темном царстве! В ней, словно в калейдоскопе, ежесекундно менялись яркие красочные узоры: Русляндия продолжала жить своей сказочной жизнью.

Я поняла, что администрация парка мудро не афишировала случившееся и не стала оповещать широкие массы отдыхающих о смерти одного из них.