Свидание на пороховой бочке

– Стоп. Строго говоря, мы пока точно не знаем, кого она оплакивает, – напомнила я. – Может, у нее хомячок любимый сдох или рыбка в аквариуме. Насчет супруга – это только версия, пока не подтвержденная. Мы только предполагаем, что эта самая Тамара Руслановна – вдовица Маковеева.

Тут мне пришло в голову, что задачку можно упростить.

– Слушай, а давай возьмем за гланды Зяму? Не может быть, чтобы он ничего не знал о семейной жизни своей дорогой клиентки!

– Взять-то я бы его взяла, – вздохнула Алка так мечтательно, что я усомнилась, о гландах ли эта девичья тоска. – Да он же прячется!

– Прятался, пока работал над дерьмовым художеством, – поправила я. – Но таковая необходимость отпала, значит, Зяма вот-вот появится.

– Ты полагаешь?

Трошкина скосила глаза, немного подумала, повернулась к витрине, ткнулась носом в зеркальное стекло и застыла, образовав гармоничную пару с чучелом козочки с другой стороны. Выглядело это странновато и тревожно: как упорная попытка анимировать пристальным взглядом некрупного парнокопытного зомби.

Я заволновалась. Трошкина – натура чувствительная. Такой с ума свихнуться – пара пустяков!

– Ты это, Алка, что такое делаешь сейчас? – спросила я осторожно.

Все знают, с сумасшедшими надо очень вежливо разговаривать.

– Так и есть: круги синие, белки красные! – вздохнула подружка.

И прежде чем я успела вежливо сообщить ей, что она таки чокнулась и бредит, вспорхнула на крыльцо аптеки. Разумеется, я пошла следом. Без пиратского флага в экстерьере я смотрелась вполне нормальной.

Бледно-зеленая девушка за прилавком не узнала меня, но напряглась при виде Трошкиной.

– Еще раз здравствуйте, – сварливо сказала ей Алка. – Я только что вспомнила, что мне нужно лекарство.

– Это заметно, – пробормотала я в деликатном режиме «реплика в сторону».

– Какое лекарство?

Трошкина пощелкала пальцами.

– Такое… Про кроликов!

Мы с аптечной девушкой переглянулись. Я пожала плечами и слегка отодвинулась, мол, я не с этой психической, она сама по себе.

– Мы ветеринарными препаратами не торгуем.

– Я сказала «про кроликов», а не «для кроликов»!

– Про каких кроликов? – Аптечная девушка изо всех сил хранила терпение.

Не я одна знаю, что с психами надо разговаривать вежливо.

– Про французских, – без запинки ответила психическая Алка.

– Что-то для потенции? – предположила аптечная девушка.

Я машинально огляделась: а нет ли где чучела кролика? Окруженного пузырьками с изображениями кроличьих пар, сливающихся в экстазе по Камасутре?

– Почему – для потенции? – не уловила логической связи Алка. – Для глаз! Капли имени французских кроликов снимают красноту!

Аптечная девушка открыла и закрыла рот.

– А вы в компьютере посмотрите, – посоветовала ей Алка. – У вас же там полная база лекарств. Забейте в поиск слово «кролик», что получится?

Для ненормальной это была неожиданно светлая мысль.

– Лекролин! – вскричала аптечная девушка, пошарив в базе.

– Он самый, – с достоинством подтвердила Трошкина и повернулась ко мне. – Ну, что ты ржешь? Что смешного? Мы собираемся встретиться с Зямой, а у меня глаза красные…

– Как у кролика! – всхлипнула я и побрела к двери, держась от смеха за живот.

Есть мужчины, которые действуют на женщин, как барабанная дробь на цирковых лошадей. К примеру, мой братец. Поскольку сама я к чарам Зямы иммунна, мне непонятно, отчего гражданки женского пола сходят по нему с ума, но факт есть факт: даже умницу Трошкину перспектива скорой встречи с Казимиром Великолепным превращает в безмозглую идиотку.

– Ты готова? Я звоню? – спросила я, дождавшись, пока Алка закапает в глазки и накрасит губки.

– Звони.

Трошкина резко закрыла пудреницу со звуком, какой издает спортивный стартовый пистолет, бодрящий звук пропал даром – Зяма на мой звонок не ответил. Впрочем, неудивительно: мой новый номер был ему незнаком.

– Жаль, что мы не знаем, где живет эта баба, – вздохнула Алка, осознав, что мы не получим подсказки от Зямы.

– Э-э-э… – кое-что вспомнила я.

– Что за – э-э-э? – требовательно прищурилась Алка.

– Э-э-это тебе не понравится, – предупредила я.

– Так я и знала, что зеленый мне не идет! – расстроилась подружка, неприязненно оглядев свое новое платьице.

– Это не зеленый, а цвет лайма, и он тебе очень к лицу! Хотя вообще-то платье тут ни при чем, я имела в виду: тебе не понравится то, о чем я думаю. – Я собралась с духом и призналась: – Кажется, я знаю, где живет Кулишевская.

– Так это же здорово! Как ты узнала?

– Я видела, где ночует красный «Пежо».

– Но в нашем городе не одна такая машина. Это мог быть совсем чужой красный «Пежо», – заметила Алка.

Бывшие отличницы жутко рассудительные:

– И, кстати, почему ты решила, что мне это не понравится?

Ага, жутко рассудительные и страшно въедливые. Отчего сами же и страдают.

Я вздохнула и призналась:

– Потому что рядом с тем красным «Пежо» ночевала машина Зямы.

Трошкина затихла на целую минуту, не меньше. Я тоже молчала – сочувствовала.

Потом Алка повернулась так резко, что я услышала, как зазвенели осколки ее разбитого сердца, и меня посетило (не в первый, впрочем, раз) могучее желание совершить братоубийство.