Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

…Отец Иоанн действительно находился в Лефортове уже месяц. 1 июля его доставил сюда с Лубянки автозак, снаружи замаскированный под хлебный фургон. Камера, как и на Лубянке, была одиночной, но в Лефортове к нему то и дело подсаживали сокамерников. По виду они могли быть самыми разными: и благообразными старичками, и юношами, и мужчинами средних лет, – а вот задача у них была одна: «стучать». Эти «наседки» назойливо пытались разговорить батюшку, выманить у него какие-нибудь сведения, которые облегчили бы задачу следователя. Но, увы, ничего у «наседок» не получалось. Отец Иоанн не отмалчивался, но решительно ничего полезного для следствия в разговорах не сообщал. Максимум, на что его удалось вывести – это на обсуждение новейшей книги Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», в которой осуждались взгляды давно покойного лингвиста академика Марра. Заключенный показал себя стойким защитником Марра – и, естественно, на следующий же день это было известно следователю…

За те три месяца, что батюшка находился за решеткой, ему довелось испытать уже многое. В чем его обвиняют, Жулидов сообщил только на третьем допросе, ночью 12 мая. Оказалось, что обвинение будет предъявлено по статье 58, пункт 10 Уголовного кодекса РСФСР. Будучи незнаком с этой статьей, отец Иоанн попросил зачитать ее текст, и следователь неожиданно покладисто с этим согласился. В итоге получилось, что обвиняют его в «пропаганде или агитации, содержащей призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или совершению отдельных контрреволюционных преступлений». Один из стукачей-«наседок» объяснил, что в сокращении этот пункт называется АСА (антисоветская агитация), формально за него полагается не меньше полугода тюрьмы, но обычно дают 10–15. И тут же попросил подробностей, намекнув на то, что за «разговорчивость» срок могут прилично скостить…

Все это звучало, конечно, смехотворно: ну какую пропаганду и агитацию он вел? Проповеди говорил? Так тогда нужно сажать всех священников СССР. Но еще раньше, на втором допросе 5 мая, он узнал, что показания против него дали те самые люди, к которым он просил обратиться за тем, чтобы они подтвердили его невиновность. Сослужители – второй священник, отец диакон, певчая из церковного хора… Все они дружно уверяли следствие в том, что отец Иоанн был самым настоящим антисоветчиком. Батюшка ушам своим не верил, когда слушал показания певчей (их Жулидов зачитывал вслух):

– Крестьянкина я знаю как антисоветски настроенного человека. Он в 1949 и начале 1950 года во время чтения проповедей в церкви села Измайлово в моем присутствии неоднократно перед верующими высказывал антисоветские измышления. Так, например, в июле или августе месяце 1949 года, заканчивая читать одну из проповедей в церкви села Измайлово, Крестьянкин стал клеветать, что, якобы, Советская власть вела гонение на Церковь.

Второй священник показал следующее:

– Крестьянкин настроен антисоветски. Перед верующими выдает себя за «прозорливца» и «исцелителя», и поэтому верующие говорят о нем как о «святом». О Крестьянкине как о «прозорливом» «святом» человеке и «исцелителе» мне приходилось слышать как от верующих, так и от сослуживцев. Кроме того, я и сам видел, как он в церкви села Измайлово в августе месяце 1948 года проделывал какие-то движения с чашей в руке над женщиной средних лет, которая была больна. Своими молитвами он как бы исцелял ее от болезней. При этом в церкви верующих не было. Часто в церковь приезжают неизвестные лица и спрашивают, в том числе и у меня: «Где тут батюшка Иван, который бесов изгоняет». Причем, к Крестьянкину, как к «прозорливому», неоднократно в 1949 году приезжала неизвестная мне женщина из города Ленинграда. Во время служб в церкви Крестьянкин делает какие-то особые неестественные движения руками, поднимает кверху голову, читает с особой интонацией молитвы и этим всем воздействует на верующих, в частности, на малоустойчивую молодежь, разжигая религиозный фанатизм. Кроме того, мне известно от сослуживцев, что Крестьянкин совершает нелегальные обряды крещения на квартире у проживающей на Первомайской улице (в селе Измайлово) схимонахини Марии. У нее он крестит взрослых женщин и девушек.

Показания отца диакона гласили: