Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

– Да Бог с вами, – смутился отец Иоанн. – Я уж и забыл об этом… А вот что интересно: большой шум у вас был, когда Гагарин полетел? У нас-то в Летове прямо демонстрация какая-то получилась…

Отцы оживились.

– И не говори!

– Как 9 мая в 45-м!..

– Люди пели, танцевали…

– Это верно, – мрачно заметил отец Виктор, – только потом эти люди, подвыпивши, начали во двор храма ломиться и орать: «Эй, попы, поняли теперь, что нет никакого Бога?! Вон Гагарин летал и никого не видал!»

– Оно и неудивительно, – улыбнулся отец Иоанн, – Бога человеком невозможно видети, на Него не смеют чины ангельстии взирати…

– Я другое слышал, – добавил отец Николай. – Уполномоченный потребовал у владыки Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа сказать в проповеди о том, что Гагарин летал и Бога не видел. Так он и сказал: да, летал Гагарин в космос и Бога не видел. Зато Бог его видел и благословил!

Посмеялись… и снова примолкли. Сидели, сгорбившись в «будочке», и молчали: каждый о своем и вместе – об одном и том же…

Мария Францевна, глядя на мужа и его гостей с веранды дачи, тихонько произнесла про себя молитву. На Измайлово ложились мягкие сентябрьские сумерки.

…Это была последняя встреча отца Иоанна с радушным хозяином дома на Измайловском проспекте. В 1963-м еще совсем нестарый отец протоиерей Николай Голубцов, многими почитавшийся в Москве как старец, крестивший дочку Сталина Светлану, ушел из жизни…

…В Бауманский переулок отец Иоанн пришел после утренней службы в Богоявленском соборе.

После огромного, переполненного людьми собора в маленьком коридорчике переулка было как-то подчеркнуто тихо. Даже воробьи, облепившие большую лужу на тротуаре, не галдели, а сидели молча, словно прислушиваясь к чему-то. Только одинокий дворник шаркал метлой ровно напротив Митрополичьего домика, где когда-то, до эвакуации в годы войны, находилась Московская Патриархия. Хотя тротуар был чистым, что там было подметать – непонятно. На отца Иоанна дворник глянул вскользь, но острым, запоминающим взглядом – как конвоир…

Митрополит Николай встретил гостя стоя, как и в предыдущие разы. Но если в 45-м и 55-м стать хозяина дома была могучей, прямой и властной, то теперь перед отцом Иоанном стоял сильно похудевший, как-то сразу уменьшившийся в росте, согбенный серебрянобородый дедушка, на лице которого читались все беды и напасти последних лет. Не блестели, как обычно, острым умом и огромной силой глаза, не были властно сомкнуты губы… «Сколько ему лет? – подумал отец Иоанн. – Кажется, шестьдесят девять».

– Молитвами святаго Владыки нашего Господи Иисусе Сыне Божий, помилуй нас. Высокопреосвященнейший Владыко, благословите…

И рука владыки тоже показалась отцу Иоанну почти немощной, хоть и по обыкновению теплой.

Митрополит одышливо сел в кресло, указал гостю на кресло напротив себя, попросил принести чаю. Некоторое время молча разглядывал отца Иоанна и… неожиданно улыбнулся:

– Ну что, отец протоиерей? Как тебе служится на Рязанщине?

– Грех жаловаться, Владыко. Храмы прекрасные, старые, намоленные…

– Ты ведь сначала был, помнится, в Троице, рядом со Спасском?

– Да, именно там, – ответил батюшка, про себя подивившись памяти митрополита. – С 56-го по 59-й. Храм Живоначальной Троицы, над самой Окой стоит.

– Помню, я бывал там когда-то. Перевели? Кто там уполномоченный-то у вас?

– Да, перевели. А уполномоченный – Ножкин.

– Не знаю я такого.

– Не худший вариант, – улыбнулся отец Иоанн. – Во всяком случае, когда отца Анатолия Правдолюбова из Спасска выживали и хотели сажать, он за него горой встал. Мол, ветеран, инвалид войны, орден Славы имеет… В итоге перевели в Сынтул.

– А тебя куда перевели?

– В Летово, это самый север Рязанщины, ближе даже к Коломне, чем к Рязани. Так что теперь отчасти и я коломенский, – пошутил батюшка.

И тут же осекся: ведь митрополит уже не пользовался титулатурой «Крутицкий и Коломенский»…

Огорчился своей недогадливости, неуместности шутки, но тут же понял, что у владыки никаких неприятных ассоциаций со словом «коломенский» не возникло.

– Ну что ж, хорошо… – Вошла келейница с двумя чашками чая на подносе. Митрополит кивком поблагодарил, взял с подноса старинную чашку и жестом пригласил следовать его примеру. – Сам, значит, по-прежнему благодушествуешь, как это тебе и свойственно было всегда?.. Не смущают тебя ни угрозы, ни анонимки, которые тебе под дверь подбрасывают?.. Да и с отцом Иоанном тоже не каждый ужиться может… человек он специфический. М-да…

«Откуда он знает? – изумился батюшка про себя. – Про угрозы и анонимки я ведь ни словечка не сказал…» Но решил, что это владыка Рязанский и Касимовский Николай счел нужным сообщить в Москву об угрозах. Кто знает, может информация из Совета по делам Церкви и дошла как-то сюда, в Бауманский. А вот про отца Иоанна Большого откуда?..

– Волков бояться – в лес не ходить, – решился ответить он пословицей. – А отца Иоанна Смирнова болезнь точит, так что молюсь о его здравии…

Митрополит усмехнулся, но как-то печально.

– Ну да ладно… Обо мне новости ты, наверное, знаешь, сороки московские уже принесли на хвосте, пока ты в столице гостишь?