Свидетели эпохи

По венам Артура разлилось непонятное чувство тревоги и облегчения одновременно. С одной стороны, он оставался один хозяином и распорядителем всего, но, с другой стороны, было ощущение, что у него, хоть и умеющего плавать, отобрали спасательный круг и обрубили страховочные тросы. Его ошибки теперь только его проблема. Хоть он никогда не ощущал родственного единства со своим отцом, ему сделалось не по себе от того, что старый барон фактически сообщил ему о том, что намерен оставить его навсегда. Он не собирается приезжать сам, но и приглашения навещать тоже не последовало, а значит, это неприемлемо. Бывает, что родители скудны на эмоции, но что-то более сложное заставляет отца так холодно воспринимать своего сына, что-то более сильное, чем родительская любовь. И еще это страшное, хоть и далекое слово «война»…

Собрав с подноса утреннюю почту, барон кинул один из конвертов Артуру. Письмо оказалось от Золотницкого, который приглашал его на Садовую на вечернюю игру к Белогорскому. Отец прокашлялся, отхлебнул огромный глоток кофе и промычал себе под нос, что княгиня Астахова уже прознала про его приезд и просит к себе.

– Heute werde ich mich mit dem Notar treffen und alle Rechte auf das Eigentum "ubertragen. Von heute an geh"ort alles dir, aber pass auf, wenn du durchbrennst, ich kenne dich nicht… Mein Rat an dich ist: Technik ist nat"urlich gut, investier aber kein Geld, in all deisen Kameras und Cinematographen gibt es keine zukunft.. (Сегодня я встречусь с нотариусом и передам все права на имущество. С сегодняшнего дня это все твое, но смотри, если прогоришь, я тебя не знаю… Мой тебе совет: инженерия – это, конечно, хорошо, но не вкладывай в это деньги, за всеми этими радиоаппаратами и синематографами нет никакого будущего…)

Возражать было незачем, Артур, по-прежнему хотел есть, но боялся сделать вздох. Старик Гольц, глядя на жалкий вид своего молодого хозяина, засуетился и принес ему кашу и пустую чашку. Когда Артур опустил первую ложку в ароматную овсянку, его отец уже поднялся из-за стола и, попрощавшись с управляющим, вышел из дома.

– Почему он так ненавидит нас? – обратился он к собаке, и звук собственного голоса и русского языка успокоил его настолько, что он смог с удовольствием позавтракать.

Стоя перед большим зеркалом в своей комнате в свете тусклых электрических ламп, Артур, как и обычно, шептал слова приветствия или оттачивал новые шутки, которые родились у него за день. Он любовался собой, своей красотой, правильными чертами лица, успешностью, а самое главное, молодостью. Ему 24 – самый выдающийся возраст. Он гениальный любовник, гениальный игрок, а скоро и гениальный инженер, чего еще можно желать?

Сеттер кружился вокруг одного места, скребя лапами паркет.

– Фу, Милорд! Фу! – прикрикнул на него фон Эссен. – Место!

Но пес не унимался и злился, царапая лапами пол. Артур подошел и игриво оттеснил собаку, сам встал на колени и аккуратно поддел паркетную доску тем же замысловатым кольцом, каким ранее открывал полку в шкафу.