Свидетельство

Впервые, в тот день, я проглядел его. Я видел, как он приближается по безлюдной в столь ранний час улице. Я видел, как он входит в городской сад. Забравшись на стул, чтобы лучше его разглядеть, я приник к щели в окне и… потерял его из виду. Впервые он не стоял напротив окна. Беспокойство охватило меня: его вообще не было в саду. Я долго оглядывал кусты, но никого там не обнаружил. Вдруг он затаился и подстерегает меня? Но нет, я осмотрел все закоулки, ему негде спрятаться… Неужели он ушел? Но почему?! Внезапно, без причины? А вдруг он ушел навсегда? Если он не вернется, я никогда не смогу объяснить себе тайну его появлений и загадочности исчезновения.

Странно, я так привык к его виду, что растерялся. Неужели, думал я, теперь, отделавшись от этой тревоги, я вновь смогу сочинять свою книгу? Неужели со смехом я буду вспоминать нынешние мои страхи?.. Он исчез, растворился. Быть может, его и не было никогда и лишь моя больная фантазия создала этот ужасный образ.

Я отошел от окна в глубину комнаты и повалился на свой неуклюжий диван. Отсюда вся эта история казалась мне далекой и не очень правдоподобной. Неужели я, в здравом уме и сознании, еще вчера боялся какого-то садовника, который, скорее всего, даже и не подозревал о моем существовании? С чего я вообще взял, что каждое утро он смотрел именно на мои окна? Быть может, он вообще смотрел на окна соседки или просто пялил глаза в небо, считая там стаи ворон? Надо быть окончательно сумасшедшим, чтобы принять добросовестного трудягу за исчадие ада лишь потому, что его физиономия показалась вам неприятной! Да мне просто было никак не сосредоточиться на своем сочинении… Я представил себе, как уже завтра я, подшучивая над собой, рассказываю эту историю кому-нибудь из друзей.

И тут вспомнил, что друзей у меня нет. В этот момент в дверь позвонили.

«Должно быть, мальчишка пришел требовать долг лавочнику, – мелькнуло у меня в голове. – Странно, ведь только вчера я сказал ему, что вовремя отдам деньги», – успел подумать я, уже отпирая дверь. За дверью, глядя на меня в упор, стоял косильщик.

Я никогда не видел его так близко. Его лицо действительно выглядело свирепым. Он улыбнулся. Щель его рта раздвинулась, и я увидел оскал ровных желтых зубов. Вечностью показалось мне наше стояние с обеих сторон двери. Я не мог произнести ни слова: ком встал у меня в горле. Колено мое предательски сотрясалось. Не знаю, что было написано в этот момент на моем лице, но страх сковал меня. Мы молча, замерев, уставились друг на друга. Я не мог отвести взгляда от его круглых пустых маленьких глаз.

Внезапно он поклонился, протянул вперед огромную свою руку, легко отодвинул меня с прохода и вошел в комнату. Когда я, собрав остатки сил, шагнул наконец за ним, он уже сидел на моем диване, развалив в нем бесформенное тело. Старый диван лишь жалобно кряхтел под ним, словно раз и навсегда признавая нового хозяина. Войдя в комнату, я спиной прижался к дверному косяку. Я чувствовал лопатками его острый угол, но мне необходима была хоть какая-то опора. Потому что единственное мое желание было немедленно бежать отсюда, исчезнуть, провалиться в тартарары. Но я продолжал стоять, словно изваяние, не смея двинуться с места.

«Нет, – отчаянно цеплялся я за надежду, – нет, этого не может быть. Это просто сон, кошмар, что привиделся мне среди ночи. Это чудовище не могло оказаться у меня дома!»

И тем не менее он сидел напротив меня, раскорячившись и уперев толстые ноги в облезлый паркет. На его руке была странная татуировка – падающие листья. «Что это может означать?» – успел подумать я.

Когда он заговорил, голос его обескуражил меня. Звук его был настолько высок, что походил скорее на голос женщины или ребенка. Но это был именно его голос, голос того существа, что без приглашения расположилось в моей комнате. Косильщик не назвал своего имени. Ухмыльнувшись, он извинился за столь нежданный визит и объяснил, что давно хотел побеседовать с литератором, что живет за маленьким пыльным окном.

Я был ошарашен. Откуда он узнал, что я писатель, ведь я не говорил никому ничего подобного! Но, оказывается, он был уверен, что человек, умеющий читать книги, конечно же, и сам что-то пишет. А потому тут же, без промедления, видимо, надеясь, что я включу его рассказ в какую-то свою книгу, поведал он мне горестную историю их семьи, шестнадцати братьев-близнецов, что выросли на руках безумной матери и несчастного отца, которому во всем стремились подражать.