Свидетельство

С тех пор жизнь моя, наполненная сочинительством, вернее, попыткой его, совершенно изменилась. Я не мог спать спокойно, зная, что каждую ночь напротив меня растет и набирается соков зеленое чудище. Я не понимал жителей города – как вообще можно делать вид, что ничего не происходит, когда жизни твоей угрожает опасность? А вдруг кустарник опять взбесится и ночью нападет на людей? Или опять найдется какая-нибудь сумасшедшая, которой взбредет в голову соблазнить его? Да вообще, что мы знаем о загадочном этом явлении?

Я пытался припомнить, слышал ли я когда-нибудь о чем-то подобном. Но вспомнить мне удалось лишь статью Британской энциклопедии с повествованием о событиях 1533 года в городе Ленце, когда лианы, завезенные туда каким-то заезжим конкистадором, за несколько дней так обвили дом губернатора, что ему вместе с семьей пришлось спускаться вниз по веревочной лестнице. После чего несчастного испанца объявили учеником дьявола и радостно сожгли на городской площади.

Несмотря на увлекательность описываемых событий, к моим знаниям это ничего не прибавило. Единственно, что мне удалось еще вспомнить из программы гимназии, – это описание нескольких видов американских цветов и кактусов, пропитанием которым служат насекомые и мелкие грызуны. Но, во-первых, все эти добрые растения находились на другом континенте, а во-вторых, трудно было себе представить, что аппетит их вырастет до таких размеров, что они вынуждены будут отказаться от вкусных полевых мышек и начнут обедать жителями этого города.

Я решил попробовать разговорить кого-нибудь из прохожих. Но попытка эта была обречена на неудачу. Тогда я разыскал своего прежнего соседа, кулинара Рутера, который когда-то предупредил меня о той роли, что готовил мне город. Я надеялся, он будет более великодушным ко мне, ведь он должен помнить, что амплуа мессии мне навязали.

Каково же было мое удивление, когда оказалось, что он вообще ничего не помнит. При этом он был абсолютно искренен. С трудом он еще смог вспомнить, что я совершил что-то нехорошее, но что предшествовало этому и что именно я совершил, он уже забыл окончательно. Я попытался завести с ним разговор о том, что волновало меня сейчас более всего, но он согласен был без умолку болтать на любые темы, но, как только разговор касался садовника, он скучнел, вновь повторяя, словно попугай, что садовник славный малый, и беседа, столь увлекательно текшая до сих пор, прекращалась сама собой. При этом мои довольно прозрачные намеки на подозрительно быстрый рост окружающих нас кустов и вовсе оставались без ответа. Лишь взгляд его, полный настороженного недоумения, ловил я на себе. О братьях садовника он тоже бормотал что-то невразумительное, а на мой прямой вопрос «Есть ли у того братья?», пожав плечами, ответил вопросом: «А почему бы им, собственно, и не быть?»

К его логике невозможно было придраться, а ловкость, с которой уходил он от волнующей меня темы, была виртуозна. Если только это была ловкость, а не амнезия. Глядя на бывшего моего соседа, который выглядел абсолютным простаком, я стал склоняться к последнему. Мне ничего не оставалось, как признать свое поражение. И я оставил его в покое. Уходя, я обернулся. Он еще долго стоял на дороге и махал мне вослед рукой.

Беспокойство мое возрастало с каждым днем. Я ничего не мог с этим поделать. Я опять почти забросил свое сочинительство, хотя до конца книги оставалось уже не так много. Каждую ночь я просыпался в холодном поту, представляя себе, как отвратительные зеленые ветви, словно змеи, ползут в это время к моему окну, сквозь щель пытаются проникнуть в комнату и подобраться к моей постели. Тогда я вскакивал, словно ужаленный, и, крадучись, подбегал к окошку. Ночью ничего невозможно было разглядеть. Как ни старался, я так и не смог понять, что происходит по ночам с этими чертовыми кустами. Днем, совершая вылазки в городской сад и обходя кусты стороной, я внимательно вглядывался в их зеленую сердцевину, как будто бы ждал, что увижу нечто, что даст мне ответ на терзающие меня вопросы.

Но кустарник молчал. Молчали соседи, молчал архив с хрониками, погребенный под полками вместе с г-ном Гройсом. Меня преследовало ощущение, что все они сговорились специально, чтобы своим упорным молчанием медленно свести меня с ума. Я даже решил отправиться в путешествие в соседний район нашего городка, чтобы выспросить у местных жителей, что за садовники трудятся в их садах. Может быть, мне даже доведется увидеть кого-нибудь из них. Если они похожи на моего косильщика, значит, братья действительно существуют. Но и это не удалось мне выяснить: их садовник, видимо, заболел, во всяком случае, никто в этот день не видел его. Никто не смог даже описать, как он выглядит. Однако кусты в их садах были подстрижены все теми же аккуратными ромбами, квадратами и треугольниками.