Свинцовая воля

– Нет… ты погоди умирать, – обозлился Журавлев и затеребил его плечо. – Ты вначале меня выслушай, а уж потом… умирай. Я в отличие от тебя, Косьма, за трудовой народ готов своей жизнью пожертвовать. А ты за кого… смерть принял? За Ливера, которому наплевать на тебя и на других? Я хоть тогда буду знать, что жизнь не напрасно прожил, а вот ты?.. Ты для чего прожил, чего ты полезного советскому народу принес? А ведь баба твоя будет жить при коммунизме… с твоим же дитем. Разве ты им плохого желал? Чего молчишь?

Косьма слабо шевельнул пальцами рук, и замедленным движением глаз указал, чтобы Илья взял его руку в свою. Исполнив его немую просьбу, парень почувствовал, как бандит, – насколько у него еще оставалось сил, – сжал его ладонь. На лице бандита появилось что-то наподобие улыбки. Потом мышцы лица ослабли, и он умер, невидяще глядя куда-то в пространство перед собой.

Чуть помедлив, Илья положил свою ладонь на его лицо и легким движением вниз закрыл ему глаза.

«Покойся с миром», – невольно всплыла в голове давняя фраза, которую всегда говорила его мать на похоронах, когда умирал кто-нибудь из деревенских. Илья с протяжным вздохом поднял глаза и вдруг с изумлением увидел, что живой Ливер, припадая на левую развороченную в бедре ногу, бережно поддерживаемый под руку Лиходеем, уже подходит к машине.

– Стоять, стрелять буду! – ошалело заорал Журавлев, мигом сорвался с места, и побежал к ним, закинув ППШ за спину.

Держась двумя руками за дверной проем, Ливер с трудом забрался в кабину, закрыл дверь. Лиходей, уже занеся ногу на ступеньку с водительской стороны, оглянулся и, не целясь, два раза выстрелил в бегущего в их сторону Илью, громко крикнув:

– С самого начала я знал, что ты, падла, легавый! Надо было еще тогда тебя завалить!

Илья бежал, стиснув зубы, не проронив в ответ ни слова, желая лишь одного: чтобы машина не завелась. Поспешно выстрелив еще раз в его сторону, Лиходей проворно влез в кабину, завел мотор, и полуторка, переваливаясь с боку на бок на ухабах, быстро поехала по направлению к проселочной дороге через луг, держась едва приметной тропинки.

– О, черт! – взвыл Илья и, словно раненый волчонок, закружился на месте от бессилия. – Уедет ведь, сволочь! – застонал он и погрозил кулаками вслед уезжавшей машине, которая уже выбиралась к дороге: еще минута, и ее след простынет, и тогда ищи-свищи автомобиль в большом городе.

Вдруг что-то вспомнив, Журавлев торопливо побежал назад вверх по склону, клонясь вперед, цепляясь пальцами за сочную траву. Поднявшись на вершину, где проходила железнодорожная ветка отстойника, он бегом миновал раскуроченный обворованный бандитами вагон, направляясь вдоль путей к видневшемуся метрах в ста пятидесяти отсюда вагону-холодильнику. Возле него стоял впопыхах брошенный трехколесный мотоцикл «Урал» с ящиком для мороженого. Еще недавно, по всему видно, в него грузили коробки, а когда началась перестрелка, работники от греха подальше сбежали.

Илья с разбега прыгнул в седло, приподнявшись, всем телом налег на левую ногу, стоявшую на рычаге, мотор завелся.

– Эй, ты чего? – неожиданно окликнул его прятавшийся за коробками парень. Это был тот самый развозчик мороженого, которого они недавно видели со Шкетом возле Управления, когда гуляли по городу. Сейчас бандитов не было, и парень осмелел: – Это государственная собственность, ох, и попадет тебе за угон. – Но видя, что Журавлев его словам не внемлет, сразу перешел на угрожающий тон, нервно крикнул: – Оставь машину в покое!

– Скушай мороженку! – посоветовал Илья, заметно повеселевший оттого, что появилась надежда задержать воров и грабителей социалистической собственности, но прежде всего убийц и головорезов.

Он выжал газ до конца, круто развернулся, едва не опрокинувшись, и мотоцикл, подпрыгивая на шпалах, поехал вдоль железнодорожного полотна, оставляя за собой клубившуюся сизую копоть, словно дымовую завесу.

Проводив зачарованным взглядом свой удалявшийся «Урал», парень с досадой махнул рукой, потом вынул из коробки брикет пломбира, раздраженно развернул бумагу и принялся с жадностью откусывать большие куски мороженого и глотать их, почти не прожевывая, как оголодавший крокодил.

Илья тем временем аккуратно переехал колесами через рельсы и, разогнавшись под уклон, понесся по лугу следом за машиной, давно скрывшейся за поворотом. Не прошло и получаса, как он увидел вдалеке пыльное облако, оставляемое полуторкой. Бандиты, по всему видно, до того уверились в своей безнаказанности, что ехали не так шибко, а может, противился быстрой тряской езде истекавший кровью Ливер, тяжело раненный осколком гранаты.