Свирепая справедливость

– Да, Питер. То, что ты считаешь меня виновной, было для меня жестоким ударом. Чего бы я не сделала, лишь бы вернуть тебе дочь... но я ничего не могла. Контакты с французской разведкой ничего не дали. Там ничего не знали о ребенке, где его держат и почему, а со своим руководителем из МОССАД я отчего-то не могла связаться. У меня почему-то было ощущение, что у МОССАД есть ключ к похищению. И если он не прямо с этим связан, то знает больше других. Я уже говорила, что, с моей точки зрения, Аарон сообщил им, кто такой Калиф на самом деле. Если так, в МОССАД должны были обладать информацией, которая помогла бы тебе вернуть ребенка. Но в Париже я не могла получить эту информацию. Пришлось самой лететь в Израиль и добиваться встречи со своим куратором. Это была единственная возможность убедить их помочь. Они могли счесть, что моя ценность как агента стоит того, чтобы дать мне нить к Мелиссе-Джейн...

– Ты пригрозила, что уйдешь? – удивленно спросил Питер. – Ради меня?

– О Питер, как ты не понимаешь... я полюбила тебя... я никогда прежде не любила. Я бы все для тебя сделала.

– Даже страшно, – сознался он.

Магда не ответила, немного подумала, словно наслаждаясь его словами, вздохнула, довольная, и продолжала:

– Я бросила все свои дела в Париже. Пьер доставил меня в Рим на «Лире»; оттуда я позвонила тебе, но не могла сказать, куда лечу. Потом я сменила личность и коммерческим рейсом прилетела в Тель-Авив. Выполнить намеченное в Израиле оказалось трудно, гораздо труднее, чем я предполагала. Лишь через пять дней мой руководитель согласился встретиться со мной. Это мой старый друг. Нет! Слово «друг» здесь не слишком подходит, но мы знаем друг друга очень давно. Он заместитель директора МОССАД. Вот как высоко там ценят мою работу. Дали мне такого высокопоставленного надсмотрщика... Но все же встречи пришлось ждать целых пять дней, и держался он холодно. Сказал, что они ничем не могут мне помочь. Что ничего не знают. – Магда усмехнулась. – Ты еще не видел, какова я, когда чего-нибудь действительно захочу, Питер. Ха! Это была схватка! Я знаю многое, что могло бы поссорить МОССАД с его влиятельными союзниками на Западе – с Францией, Великобританией, США. Я пригрозила, что созову пресс-конференцию в Нью-Йорке. Он оттаял, но напомнил, что безопасность государства превыше личных чувств, а я бросила что-то очень неделикатное и напомнила о некоторых незавершенных делах, которые так и останутся незавершенными. Он еще чуточку оттаял, но на все это ушли дни, много дней. Я сходила с ума. Вспомнила, каким выдали тело Аарона, и не могла спать по ночам, думая о ребенке. Ты, Питер, никогда не узнаешь, как я молилась Богу, в которого не слишком верю. Никогда не узнаешь, как хотела быть с тобой рядом, утешать тебя. Как отчаянно хотела хотя бы услышать твой голос, но не могла выдать себя звонком из Тель-Авива. Не могла ни позвонить, ни послать письмо... – Она помолчала. – ...Я надеялась, что ты не поверишь наговорам. Не поверишь, что мне было все равно, что я не готова помочь тебе. Я надеялась раздобыть для тебя сведения, которые помогли бы тебе найти дочь. Но мне и в голову не могло прийти, что ты поверишь, будто это я похитила твою дочь и пытала ее.

– Прости, – очень тихо сказал он.

– Нет, Питер, не нужно просить прощения. Мы оба стали игрушками в руках Калифа. Ты не виноват. – Магда накрыла его руку своей и улыбнулась. – Не ты один поверил в дурное. Наконец я заставила своего куратора из МОССАД дать мне кое-какую информацию. Вначале он категорически отрицал, что им вообще известно о Калифе, но я рискнула и солгала ему. Дескать, Аарон не скрыл от меня, что сообщил им о Калифе. И он сдался. «Да, – признался он. – Мы знаем о Калифе, но не знаем, кто он такой». Я продолжала требовать, продолжала ежедневно бить в одну точку, сводила его с ума и сама сходила с ума, пока он не пригрозил, что вышлет меня из страны. Но при каждой нашей встрече я узнавала от него еще кое-что. Наконец он признался: «Хорошо, мы знаем Калифа, но он очень опасен, очень могуществен – и станет еще сильнее, если на то будет Божья воля. Он станет одним из самых могущественных людей в мире, и он друг Израиля. Точнее, мы верим, что он друг Израиля». Я не отставала, и он сказал: «Рядом с Калифом, очень близко к нему, мы поместили своего агента и не можем подвергать его опасности. Это ценный агент, очень ценный и очень уязвимый. Нельзя допустить, чтобы Калиф проследил утечку информации и вычислил его. Нам нужно защищать своего человека». Я продолжала угрожать, и он назвал мне кодовое имя агента на случай, если мы вступим в контакт. Это кодовое имя – ЦВЕТОК КАКТУСА.

– И все? – разочарованно спросил Питер.

– Нет, мой куратор дал мне – как подачку и как предупреждение – еще одно имя, имя столь близкого к Калифу человека, что практически это одно и то же. И снова предупредил меня, что это для моей же защиты.

– Кто это? – спросил Питер.

– Ты, – негромко сказала она. – Страйд.

Питер сделал досадливый жест отрицания.