Свирепая справедливость

Питер соскользнул в сторону и приземлился на ноги. Рывком открыл заднюю дверцу, и из машины выпал человек. Он упал на колени в грязь, бормоча что-то непонятное, и Питер коленом ударил его в лицо. Кость и хрящ хрустнули, послышался стук сломанных зубов. Голос человека резко оборвался, и Питер тут же нанес ему ребром правой ладони точно рассчитанный рубящий удар – от него человек теряет способность двигаться, но не умирает. Бесчувственное тело еще не успело коснуться земли, а Питер уже перепрыгнул через него и вынес дочь из «астона». Ее хрупкое тело показалось ему невесомым; он почувствовал, что она вся горит.

Питера охватило почти непреодолимое желание изо всех сил прижать девочку к груди, но вместо этого он бережно, словно драгоценную статуэтку, понес ее, осторожно перешагивая через камни, туда, где в темноте садился вертолет.

На борту был врач из «Тора»; он выпрыгнул, прежде чем вертолет коснулся земли, и в ярком свете посадочных прожекторов побежал навстречу Питеру.

Тот обнаружил, что негромко приговаривает:

– Все хорошо, дорогая. Все кончено. Все кончено, моя девочка... я здесь, малышка...

Тут он сделал еще одно открытие. Не пот тек по его щекам и капал с подбородка. Но Питер, ничуть не устыдившись, спросил себя: «Когда же я плакал в последний раз?» И не смог вспомнить, но это казалось неважным; не теперь, когда у него на руках лежала дочь.

В Лондон прилетела Синтия, и на Питера вновь обрушились ужасы их брака.

– Все, кто рядом с тобой, страдают, Питер. Теперь очередь Мелиссы-Джейн.

Он не мог не видеть ее, не слышать ее обвинений, потому что она все время была рядом с Мелиссой-Джейн. Он терпеливо сносил ее упреки и ядовитые обвинения и думал: «Неужели когда-то она была веселой, молодой и привлекательной?» Синтия на два года моложе его, но ее тело уже расплылось, а думает она, как дряхлая старуха.

Благодаря антибиотикам Мелисса-Джейн поправлялась с чудесной быстротой, и на третий день ее, хотя еще бледную и худенькую, выписали. Когда Питер и Синтия – в последний раз – затеяли свару, Мелисса-Джейн сидела между ними.

– Мама, я еще боюсь. Можно, я поеду с папой? Всего на несколько дней?

Наконец Синтия со вздохом обиженно согласилась, и они оба почувствовали себя виноватыми. По дороге в «Тисовое аббатство», где Стивен пригласил их пожить, пока Мелисса-Джейн не поправится, девочка сидела рядом с отцом тихо, как мышка: левая рука еще на перевязи, на пальце белая повязка. Она заговорила, только когда они возле Хитроу свернули на дорогу М4.

– Я все время знала, что ты придешь. Правда, я мало помню. Всегда было темно, и голова кружилась, все вокруг менялось. Я смотрела на лицо, а оно расплывалось, а потом оказывался кто-то другой...

– Тебе давали наркотики, – объяснил Питер.

– Да, я знаю. Помню уколы... – Она машинально потерла предплечье и вздрогнула. – Но даже тогда я знала, что ты придешь за мной. Помню, как лежала в темноте и слушала, ждала, что услышу твой голос...

Искушение делать вид, что ничего не случилось, было сильно, до сих пор сама Мелисса-Джейн молчала о случившемся, но Питер понимал, что надо дать ей выговориться.

– Хочешь рассказать мне, дорогая? – мягко спросил он, понимая, что это важно для выздоровления. И молча слушал, а девочка вспоминала обрывки разговоров и впечатлений, искаженные наркотическим дурманом. Когда она говорила о смуглом человеке, в ее голосе звучал прежний ужас.

– Он иногда смотрел на меня. Я помню, как он смотрел...

И Питер вспомнил холодные глаза убийцы.

– Сейчас он мертв, дорогая.

– Да, я знаю. Мне сказали. – Она помолчала, потом снова заговорила. – Он очень отличался от второго, седого. Тот, старый, мне нравился. Его звали доктор Джемисон.

– Откуда ты знаешь? – спросил Питер.

– Так его называл смуглый. – Она улыбнулась. – Доктор Джемисон. От него всегда пахло микстурой от кашля, и он мне нравился...

«Тот самый, что произвел ампутацию и отрезал бы и руку», мрачно подумал Питер.

– А еще одного я не видела. Я знала, что он здесь, но никогда его не видела.

– Еще одного? – Питер резко повернулся к ней. – Какого, дорогая?

– Был еще один. Даже смуглый его боялся. Они все его боялись.

– Ты его не видела?

– Нет, но они все время о нем говорили, спорили, что он сделает...

– Ты помнишь его имя? – спросил Питер.

Мелисса-Джейн сосредоточенно нахмурилась.

– У него было имя? – повторил отец.

– Обычно они просто говорили «он», но да, я помню. Смуглый называл его Каспером.

– Каспером?

– Нет, не Каспером. Не могу вспомнить. – В ее голосе послышался ужас, тон стал резким.

– Не волнуйся. – Питер хотел ее успокоить, но Мелисса-Джейн раздраженно покачала головой.

– Не Каспер, но что-то похожее. Я знаю, это из-за него со мной все произошло. Они просто делали, что он велел. Его я по-настоящему боялась. – Она всхлипнула и выпрямилась на сиденье.

– Все позади, дорогая. – Питер свернул к обочине, остановил машину и обнял дочь. Та была натянута, как струна, и дрожала. Питер встревожился и прижал ее к груди.