Свирепый босс наперстянки

Она указала на стопки бумаг, которые я перебирал. Рифат подарил мне их из хранилища Фальконе, где хранилась коллекция передач наркотиков. Это мало что открыло о Фальконах, которых я еще не знал, но дало мне понять, что Ломбардцы и Фальконы получали свои лекарства от одних и

тех же поставщиков.

— Нет ничего такого, чего бы мы уже не знали.

Татьяна поставила поднос на угол стола, поставила передо мной чашку и села со вторым чаем в руках. Травяной аромат чая окутал меня. Её пальцы пробежали через ее волосы, прежде чем я сделал глоток своего чая.

— И...я пришла поблагодарить тебя . Я знаю, на что ты

пошел, чтобы помочь мне, и ты, и Елена. Я покачал головой и

сделал ещё один глоток чая.

— Таня, ты моя семья. Тебе не нужно благодарить меня за

помощь, — она улыбнулась и откинулась на спинку стула.

— Ты помнишь, как мы познакомились?

Вопрос застал меня врасплох, но я ностальгически улыбнулся.

— Конечно.

Татьяна была секретаршей на законном деловом фронте братвы, но ее блестящие способности к цифрам и стратегии были потрачены впустую. Когда я предложил ей заняться более темными сторонами бизнеса, она не колебалась.

Мы оба были так молоды, так стремились проявить себя. В первые дни это были только Татьяна, Артем и я. Грязная, но амбициозная Троица, у которой в крови было достаточно кровожадности и ума, чтобы построить собственную империю.

— Помнишь, как мы были молоды? Татьяна повторила мои

мысли. Мы думали, что находимся на вершине мира. А теперь

мы здесь. Она тепло улыбнулась:

А теперь мы здесь. Она проследила за моими движениями.

— Некоторые из нас женаты и стали родителями. Уже не те

грязные детишки, что бегают по улицам Москвы.

— Теперь мы гораздо чище, — задумчиво произнес я.

— Ты когда-нибудь скучаешь по этим временам? —

удивилась Татьяна. — По той свободе, по той...энергии? Я

откинулся на спинку стула, оценивая ее.

— Нет. Я вспоминаю те времена с нежностью, но без тоски.

А ты, Таня? Она пожала плечами.

— Иногда. Ее голос смягчился. Но не по тем причинам, о

которых ты думаешь.

Задумчивость в выражении ее лица и нежность в тоне заставили меня спросить:

— Таня, все в порядке? Татьяна улыбнулась мне, но улыбка

получилась вымученной.

— Конечно. Извини. В последнее время просто я чувствую,

что мой конец близок.

— Тебе больше не нужно волноваться, — заверил я ее. Елена

чудесным образом вылечила тебя, — согласилась она.

— Она сказала, что тоник будет как давление на рану, пока

она не сделает лекарство от настоящей болезни. Но я

чувствую себя фантастически. Болезнь прошла.

Я испытываю огромное облегчение, услышав это. Даже если это означало, что Елена вполне может оставить меня и уйти.

— Если это не слишком затруднит... — я послал ей взгляд,

который подразумевал, что ничего не было слишком трудного;

Она рассмеялась.

— Могу я, пожалуйста, пройти обследование у врача? Только ради спокойствия Дмитрия и Елены.

— Конечно, можешь. Я буду один здесь до конца дня.

Татьяна улыбнулась, но ее губы внезапно опустились, и она посмотрела вниз на свой живот.

— О, Никола, какой большой удар. Она улыбнулась мне, и от

каждой ее поры исходил чистый восторг. По-моему, она

здоровается с дядей Костей.

— Я тоже здороваюсь, — пробормотал я.

Я был в восторге от того, что в доме появится еще один

ребенок. Антон привнес в эту семью столь необходимую

жизнь и жизненную силу, напоминая нам о невинности в

самые тяжелые минуты нашей жизни. Еще один ребенок мог

быть только еще одним благословением.

Пока моя племянница не стала подростком. Тогда могут применяться правила войны, особенно в отношении подростков. Я сделал еще глоток чая.

— Вы нашли что-нибудь интересное в хранилище? —

спросила она.

— Кое-что, но Рифат найдет гораздо больше, чем я когда-

либо, — ответил я. Забавно, как много Соколы шпионили за

своими союзниками. Татьяна фыркнула.

— Для тебя это верность мафии. Все друзья, пока не придет

время стать врагами.

Это заставило меня тихо рассмеяться.

— Действительно.

Внезапно мой телефон ожил. На экране высветилось имя Наташи, на котором она была изображена ребенком в костюме стрекозы. Татьяна выглянула из-за стола.

— А теперь я пойду. Она знала, что Наташа презирает ее.

— Спасибо за чай. Когда она тихо закрыла за собой дверь, я

ответил Наташе:

— Дядя Костя? — спросила она. Я слышал звуки Москвы

позади нее, гудение машин и шум ветра. Судя по звуку, она

двигалась по улицам, скорее всего, что-то случилось

нехорошее.

— Наташа, где ты?

— Просто иду прогуляться. Дерзость в ее тоне

подразумевала, что она делает немного больше.

— Я только что быстро позвонила тебе, чтобы дать тебе

немного подсказок. Берегись, придурок! — закричала она.

— Хорошая новость. А это не может подождать, пока ты

съедешь с дороги? — спросил я.

Наташа тяжело дышала, бормоча что-то о глупых водителях, прежде чем ответить:

— Это очень важно, — заверила она меня. Я немного

покопалась о женщине, которой тебе рассказывала. Та,

беззубая.

— Я припоминаю. И я позвонила няне Ане. Она сказала, что

ее убил муж этой женщины. Он был немного психом, если не

сказать больше. Я слышал, как на ее конце эхом отдается

автоматический голос вокзала.