Свитки. Современное прочтение знаковых текстов Библии

[Итак] иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делом твоим. Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дол тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это — доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем. Все, что может рука твоя делать, по силом делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости (Еккл. 9: 7–10).

Что же может предложить Соломон обескураженному читателю? Если коротко — не брать все это в голову. Неотвратимость смерти должна, с его точки зрения, лишь сделать еще более насыщенным переживание каждого дня жизни.

Этот фрагмент демонстрирует тесные интеллектуальные связи, нитями текстов соединявшие пространство Ближнего Востока. Вопросы жизни и смерти, безусловно, волновали не одного Соломона, потому книга и жива в веках. У Екклесиаста есть литературный предшественник — Гильгамеш, в тексте аккадской поэмы названый «все видавшим». Если Соломон — образ мирного мудреца, то Гильгамеш, по всей видимости, реальный воинственный царь Урука, правивший в XXVII веке до Рождества Христова и бывший для Соломона такой же древностью, как Соломон для нас.

В эпосе Гильгамеш представлен как культурный герой: он возводит стены городов, плывет в Ливан за кедрами для строительства, совершает множество мифических деяний — дружит со зверочеловеком Эн-киду, уничтожает стража ливанских лесов — чудовище Хумбабу, быка, спустившегося с неба, и т. д. Но множество его подвигов лишь прелюдия к главному вопросу книги. Все казалось по плечу молодому царю Урука, пока у него на руках не умер его друг Энкиду. Нельзя сказать, что опыт смерти был вовсе неизвестен Гильгамешу, слишком часто ему приходилось убивать, но смерть друга — это иное. Так завязывается основной сюжет эпоса — поиск ответа на вопрос о смерти и жизни. Герой пытается обрести бессмертие, для чего желает найти Утнапишти — месопотамский образ Ноя, праведника, спасшегося от насланного богами потопа. За проявленную смелость и мудрость боги одарили Утнапишти бессмертием. К нему за рецептом вечной жизни спешит Гильгамеш:

И я не так ли умру, как Энкиду?
Тоска в утробу мою проникла,
Смерти страшусь и бегу в пустыню.
Под власть Утнапишти, сына Убар-Туту,
Путь я предпринял, иду поспешно[6]

.

Но все сверхъестественные существа, которых Гильгамеш встречает на пути, убеждают его в тщетности предприятия. Самую развернутую отповедь он слышит от Сидури, кравчей богов. На ее удивленный вопрос, как он достиг пределов земли, где она обитает, герой указывает на главный побудительный мотив —

Устрашился я смерти, не найти мне жизни!..
Энкиду, друг мой любимый, стал землею!
Так же, как он, и я не лягу ль,
Чтоб не встать во веки веков?

Ответ Сидури повторит через века мудрейший из царей Израиля! Вслушаемся в слова распорядительницы божественных пиров:

Боги, когда создавали человека, —
Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы да будут твои одежды,
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй подругу —
Только в этом дело человека!