Свободен

Я, море, он… а ещё полтора миллиарда китайцев, половина из которых, кажется, тут с нами на пляже, но каким-то чудом мы умудряемся их не замечать.

— А сколько у вас с братом разница? — спрашивает тот, который словно всю жизнь так держит меня за руку.

— Девять лет. Ему тридцать шесть. А сколько тебе?

— Тридцать два. Не думал, что ты не знаешь.

— Не знала, но теперь хочу знать всё. Когда у тебя день рождения?

— Тринадцатого октября. А зачем ты переезжаешь к брату? — такой у него вдруг суровый, начальственный, в общем, мой любимый тон.

— Так уж получилось, что мне больше некуда, — останавливаюсь я, чтобы на это посмотреть: на его насупленные брови, упрямо сжатые губы и взгляд — всё, выносите меня вперёд ногами — ледяной как у Короля Ночи из «Игры престолов».

И ведь знаю, что не отстанет месье Танков, включивший режим начальника, поэтому выкладываю всю историю, как я осталась без жилья от начала до конца, продолжая дальше наш путь по песку.

— Так, погоди, — теперь останавливается он. — Значит, тебя выставили из квартиры прямо после корпоратива?

— Прямо в красном платье, — улыбаюсь я, глядя на его хмуро сдвинутые брови.

— Я ещё не оставил мысль прибить твоего папашу, а уже хочется придушить твою подругу, — бросает он обувь на песок. — Лан, почему ты не позвонила мне?

— Ну, подруга — это громко сказано, так, просто соседка по квартире.

— Да, плевать! Почему ты мне ничего не сказала? Я же спрашивал, всё ли у тебя в порядке.

— Ты спросил: как я доехала. И вообще, Артём, почему я должна была что-то тебе говорить? — поправляю я нежные лепестки роз в туго скрученной бумаге и поднимаю на него глаза. — Тем более, ты был занят.

— Когда для тебя я был хоть раз занят? — прямо как Зевс-Громовержец метает он громы и молнии.

— Артём, у меня нет привычки по любому поводу звонить шефу, — развожу я руками. — Замок ли у меня сломался, микроволновка сгорела, или меня на ночь глядя некрасиво выставили из квартиры — неважно. Эти вопросы я решаю сама. И раз уж ты забыл, чем ты был занят, я напомню: Светочкой.

— Кем?! — морщится он, причём глубоко презрительно.

— Ты своих сотрудников только по фамилии что ли помнишь? Тополева. Светлана Тополева. Помнишь такую?

— А она-то здесь вообще при чём?

И теперь уже я не пойму: он прикидывается или в тот вечер набухался так, что ничего не помнит.

— Ты увёз её с собой после корпоратива, — зябко ёжусь я от налетевшего порыва ветра, а может, этот Биг Бос остудил меня уже до озноба.

— Ах, вот ты о чём, — хмыкает он снова презрительно, а потом снимает с себя пиджак, накидывает мне на плечи и обнимает одной рукой, прижимая к себе. — Даже не думай о ней. Вообще не думай.

— Я о ней и не думаю, Артём, — поднимаю я к нему лицо. — Но я ревную.

И либо он умнее, чем я предполагала. Либо просто изучил меня слишком хорошо, но он не торопится довольно улыбаться на мою «ревность». Хотя уголки его губ и дрогнули, ждёт подвоха.

— Я ревную её к моей путёвке в Стокгольм.

«Смейся, смейся, — пережидаю я его обидный хохот. Он прямо согнулся пополам, так ржёт. — Сейчас я скажу тебе всё, что о тебе думаю, и сразу отсмеёшься».

— Я тебя точно уже устал ревновать. К твоему прошлому. К певцу в кафе. К брату. Но со Стокгольмом мне похоже не тягаться. Ты так его мне и не простила. Неужели эта путёвка в Швецию ещё не отомщена? Неужели мало тебе ужина, что я сегодня отменил? Лан, ну, неужели тебе плохо тут?

— Не отомщена, — упрямо вздёргиваю я подбородок. — Я здесь потому, что у тебя здесь дела.

— Нет, — перестаёт он улыбаться и уверенно качает головой на мой упрямый взгляд.

— То есть, если бы мы полетели в Швецию, дела у тебя были бы и там? — не отступаю я. — И да, я сейчас зануда. Называй как хочешь. Но или мы убьём этот вопрос здесь и сейчас, или он так и будет стоять между нами, а мы будем топтаться на месте.

— Конечно, китайских товарищей пригласить в Швецию было бы труднее, чем на Хайнань, и, несколько, дороже, — подходит он вплотную. — Но сначала я решил, что ты летишь со мной и куда, а потом уже мы решили организовать тут встречи, на которые мне приходится ездить.

— И как же тогда мой Стокгольм оказался именно у Светочки?

— Вижу, для тебя это действительно важно. Ладно, расскажу, как это было, — вздыхает он и засовывает руки в карманы. — Когда ты принесла свой загранпаспорт, в турагенстве уже всё было оговорено. Я и ты летим на Хайнань. А эта Тополева — хрен знает куда, я за ней не следил. И не знаю, зачем в отделе кадров проявили ненужную инициативу и стали спрашивать кто и куда хочет, про шенген, и стали составлять эти списки заново, я был уверен, что там всё ровно и не лез. Пока мне не позвонила Ирина Михална и не сказала, что её данные в агенстве и наши с фирмы не совпадают, и я не увидел, что тебя вписали на Швецию.

— И ты согласился на Швецию? — недоверчиво прищуриваюсь я.