Свободное радио Альбемута

– Фил, я в самом деле слышал, как радио снова и снова говорило «Николас-фигиколас». Я единственный, кто это слышал. И я знаю, знаю совершенно точно, что ничего такого быть не могло. Но все же этот голос до сих пор звучит у меня в голове – неторопливый, убедительный… Так ведут гипнотическое внушение. Понимаешь? Меня программировали на смерть. Голос демона, нечеловеческий голос. Должно быть, я много раз слышал его во сне, только не запоминал. Если бы не бессонница…

– Ты же сам сказал, – перебил я, – это невозможно.

– Технически такое осуществимо. Установи слабенький передатчик, к примеру, в соседней квартире, и тогда его сигнал буду принимать только я. Или передавай сигнал на мой приемник с проходящего спутника.

– Со спутника?

– Да у нас сплошь и рядом нелегально забивают радио– и телепередачи! Обычно материал подается на подсознательном уровне, а тут они что-то напортачили, и я проснулся, что определенно было не предусмотрено.

– Кто же на такое способен?

– Понятия не имею, – ответил Николас. – Наверное, какой-нибудь правительственный орган. Или русские. Сейчас в космосе полно секретных советских спутников, вещающих на густонаселенные районы – передают бредовые идеи и всякую мерзость. Вообще Бог знает что.

– Но твое имя…

– А может, каждый, кто попадает в зону действия передатчика, слышит свое собственное имя? – предположил Николас. – «Пит, у тебя живот болит» или «Джон, ты рудозвон». Ума не приложу. И я устал строить догадки. – Он указал на слегка колеблющееся пламя свечи.

– Так вот почему она у тебя постоянно горит… – понял я.

– Чтобы не сойти с ума.

– Ник, все будет хорошо. У меня есть теория: огненные круги перед глазами – следствие действия токсинов от воспалившегося зуба мудрости. Оттуда же и странный голос по радио. Практически ты, сам того не сознавая, был отравлен. Теперь, когда тебя прооперировали, интоксикация пройдет, и все наладится. Тебе уже лучше.

– Ага, а как ты объяснишь золотой браслет у девушки? И ее слова?

– А при чем тут это?

– Я ждал ее всю жизнь, – ответил Николас. – И сразу же узнал. Она носила то, что должна была носить. Мне пришлось задать вопрос – «что это?» – потому что иначе я не мог. Фил, меня запрограммировали на этот вопрос.

– Но ведь ее появление не сравнишь с огненными кругами или голосом по радио?

– Нет, – согласился Николас. – Это самое важное событие в моей жизни – ну, как мимолетное видение… – Он помолчал. – Ты и представить себе не можешь, каково год за годом ждать, сомневаясь, появится ли она – оно – вообще, в то же время зная совершенно точно, что несомненно появится. Рано или поздно. А потом, когда ты уже и не ждешь-то, но нуждаешься в этом больше всего…

Он улыбнулся.

Неприятные явления прошли, хотя, по словам Николаса, по ночам он все еще видел свет – не бешено мельтешащие огненные круги, а скорее плавающие пятна. Причем их цвет находился в прямой зависимости от хода его мыслей. Когда в дремотном состоянии, предшествующем глубокому сну, Николас думал на эротические темы, похожие на клочья тумана пятна становились красными; однажды ему привиделась обнаженная пышногрудая Афродита. А когда он думал на религиозные темы, пятна светились жемчужно-белым.

Это напомнило мне кое-что из прочитанного в «Книге Мертвых» – о существовании после смерти. Душа в своем движении встречает разноокрашенные лучи света; каждый цвет представляет собой вид утробы, то есть вид перерождения. Душе усопшего следует миновать все дурные утробы и выйти в конце концов на ясный белый свет. Впрочем, я понимал, что с Николасом своими ассоциациями мне лучше не делиться – он и так уже съехал.

– Фил, – говорил мой друг, – когда я двигаюсь сквозь эти разноцветные лучи, я чувствую себя… очень странно. Как будто я умираю. Может, дантист перерезал мне что-нибудь жизненно важное? Но я не боюсь. Все словно… ну… совершенно естественно. По-моему, худшее позади. Издевающийся надо мной оскорбительный голос по радио и слепящие огненные круги – вот что было самое плохое. Со свечой мне легче. – Он указал на тоненькую свечку возле кровати.

– Ты когда выходишь на работу?

– В понедельник. Официально я не на больничном, а в отпуске за свой счет. Как же мне было плохо – почти слепой, постоянные головокружения… Но когда я увидел эту девушку и знак в форме золотой рыбки… Знаешь, Фил, в мистической религии греков – примерно 600 годы нашей эры – новообращенным показывали золотой знак и говорили: «Ты сын земли и звездного неба. Вспомни свое происхождение». Вот интересно – «звездного неба»…

– И вспоминали?

– По идее, должны были. Новообращенному следовало отринуть беспамятство и вспомнить святые корни. В том-то и смысл всех мистических церемоний, насколько я понимаю: освобождение от амнезии – блока, удерживающего нас от воспоминаний. В христианстве можно наблюдать то же самое: память о Христе, о последней вечере и распятии. «Делай это в память обо мне». Преломляешь хлеб, пьешь вино – и сразу вспоминаешь Христа. Как будто знал его, но забыл.