Свободу небу!

— Поставлю его на своем бакене.

— Для красоты?

— Для вороны. Она клюнет приманку, а шишка колючая и невкусная. Может, ворона и отстанет...

— Вороны умные! — не согласилась Картошечка. — Старая шишка ей ни к чему.

— Тихо! — неожиданно остановился Рон.

Он опустил шишку наземь, крепче сжал дротик и бесшумно скрылся в густых, сильно пахнущих зарослях мяты.

— Может, станем невидимыми? — прошептала Картошечка.

— Он же попросил нас не исчезать, — так же шепотом ответила Пава.

Из чащи, в которой растворился Рон, раздался короткий вскрик, и девочки побледнели. Трава с шумом заколыхалась, будто сквозь нее шел зыбун.

И вдруг, как белая капустница, из зарослей вывалился толстый мостовичок в белой рубашке, в белых штанах, с белой веревкой, намотанной на локоть. А за ним Рон:

— Знаете это привидение?

Девочки отрицательно помотали головами.

— Крался за нами… — пояснил Рон. — Ты кто? — обратился он к белому незнакомцу.

— А ты? — исподлобья посмотрел тот, поправляя ворот, за который его вытащили на солнышко.

— Я Рон.

— Ну, а я Кривс.

— Вы случайно не из бочки? — вежливо обратилась к нему Пава.

— Из бочки.

Картошечка, глядя толстячка, рассмеялась:

— Я сразу поняла, что это Бочкин!

Кривс неприязненно покосился на нее.

— Почему вы весь белый? — продолжила Пава.

— Мичман говорит, белый цвет самый лучший.

— Почему?

— Потому что быстро становится грязным.

— А зачем тебе веревка? — вмешалась Картошечка.

— Я ее нашел и теперь приручаю.

— Как это?

Толстячок бросил веревку на землю. Веревка шевельнулась и неожиданно поползла в сторону Картошечки.

— К ноге! — прикрикнул Кривс.

Но веревка даже не оглянулась. Тогда он схватил ее за хвост и снова намотал на руку.

— Ни моста еще не понимает.

— Чего ты за нами следил? — спросил Рон.

— Я за всеми слежу.

— Зачем?

— Чтобы все тайны знать...

— И что про меня узнал?

— Что ты опасный преступник. И родители у тебя в тюряге умерли!

Сжав кулаки, Рон шагнул к нему.

— А про нас что узнали? — поторопилась задать вопрос Пава.

— Во-первых, как вас зовут, во-вторых, что вы можете невидимками делаться, в-третьих, у вас зеленый жук в доме живет...

— Разве это тайны? — разочарованно протянула Картошечка.

— Есть и тайны.

— Например?

— К вам передвижная лавка приехала, — нехотя сказал Кривс. —  Я думал, это обычная торговка, а когда залез в ее сундучок...

— По чужим вещам нехорошо лазать! — возмутилась Пава.

— Нашел вот это, — невозмутимо закончил Кривс и вытащил из кармана плоский деревянный кругляш, на котором полукругом шли буквы: «Шпинат» и был изображен цветок с пятью бледно-желтыми лепестками и противным иссиня-фиолетовым зевом.

— Странно! — сказала Пава. — Написано шпинат, а нарисована...

— Белена! — опередила ее Картошечка.

— Эх, вы! Не знаете, что это такое, — презрительно скривился Кривс.

— Я знаю, — сказал Рон. — Служебный жетон. Шпинат — значит «Шпионский натиск». Этих шпионов все боятся, они всюду!

Девочки тревожно осмотрелись. На миг им показалось, что несметное количество жутких шпионов в виде мошек, шишек, шампиньонов и даже краснощеких пионов окружают их.

Глава 9. Мельница, нога, туча

— Дедушка! Миленький! — вбежала в дом Картошечка.

Крик кинжалом резанул дедушку по уху. Но сердце его растаяло. До сих пор он не мог привыкнуть к тому, что в его жизни появились две маленькие мостовички, которые просто так полюбили его.

— Я здесь! — умильно выглянул он из кабинета.

— Где швабра?

Утром дедушка безжалостно сослал швабру в шкаф на верхнюю полку, до которой девочки не могли дотянуться.

— Улетела во мрак, — ответил он максимально честно. — Помой руки! Ты, как цеплянка, липкая.

— Сколько вы мне горя причиняете! — вздохнула Картошечка. —  А меня цветы наслаждали! — радостно вспомнила она.

— Надо говорить, наслаждалась цветами, — подсказала бабушка.

— Я не наслаждалась, — возразила Картошечка, — я шла. А цветы синели, краснели, фиолетовели, шептали, пахли, изгибались, короче говоря, изо всех сил старались меня насладить!

Бабушка протянула руку погладить ее по голове. Внучка незаметно проверила, не торчит ли у бабушки вместо пальца карандаш.

— От радости волосы вьются, от беды секутся, — прошлась теплая ладонь по макушке Картошечки.

Пава на миг задумалась: почему вьются волосы у сироты Рона?

— А у меня волосы вьются? — спросила она.

— Вьются! Как комарики!

— Бабушка и дедушка, — торжественно начала Пава. — У нас есть тайна!

— Двайна, — поправила Картошечка.

— Две тайны, — повторила Пава. — Но мы можем сказать только одну. Вы знаете неуживчиков?

Бабушка с дедушкой переглянулись:

— Знаем.

— Вы их любите или нет?

— Трудный вопрос, — хмыкнул дедушка. — Люблю ли я себя? Иногда — да, иногда не очень.

— Так ты неуживчик? — поразилась Пава.

— На Прямой Реке мостовиков пока не делят на живчиков и неуживчиков, — уклонился дедушка от ответа. — Отчего вы спрашиваете о неуживчиках?

— Мы познакомились с одним... — призналась Пава.

— У него рожок есть! — прервала ее Картошечка. — И он в него та-а-к трубит!

— Не его ли мы сегодня слышали? — переглянулись Пуша и Муша.