Свободу небу!

Перебивая друг друга, девочки рассказали, как шли за нектаром, как левее старой сосны нашли заповедные цветочные угодья, как взобрались на цветы. «Будто на Луну!» — вспомнила Пава и скороговоркой сказала, что случайно слетела с ромашки, почти спрыгнула с нее, и тут появился Рон, и оказалось, никакой он не опасный преступник…

— Он в бакене поселился? — переспросила бабушка. — Позовите его, мы тоже хотим с ним познакомиться!

По рыбачьей сети, соединявшей сваю и бакен, сестры побежали за Роном. Сеть много лет висела без дела. Когда-то она хватала и вытаскивала из воды скользких буйных рыб, но потом прохудилась, и люди бросили ее.

Первое время по старой памяти она пыталась удержать всех, кто попадался ей под дырявую руку, — бабочек, мух, стрекоз. Но они только отмахивались, и сеть стала забывать привычку никого не выпускать из своих объятий. Она решила ловить только ветер, и ветер охотно раскачивал ее, делая вид, что запутался в сети.

Недавно по ней начали бегать маленькие человечки. «Как мурашки по коже!» — счастливо думала она и убеждала себя, что раньше старалась удержать других только из-за одиночества. Сейчас, когда с ней были мостовики, ей уже никого ловить не хотелось.

Скоро Рон стоял перед дедушкой и бабушкой. Бабушка хотела его сначала накормить, но дедушка захотел послушать его историю.

— Все мы дети, сбежавшие из дому, — ободрила бабушка Рона.

Дедушка рассматривал рожок, перекинутый через плечо гостя. Он вспомнил, что при ошеломляющем звуке этого рожка у него не только сладостно и восторженно сжалось сердце, но возникло ощущение чего-то важного... Чего? Этого дедушка не мог припомнить.

— Откуда у тебя рожок? — спросил он.

— Отцу он достался от дедушки, — сказал Рон, — дедушке от прадедушки, прадедушке, наверно, от прапрадедушки...

— Хочешь к нам переселиться? — неожиданно предложила бабушка. — Попросим Сверчка сделать две комнаты — для Лю и для тебя.

Как уже говорилось, только бабушке, да и то не во всякой шляпке, позволялось иногда называть дедушку не Сверчем, а Сверчком.

— Спасибо, — отказался Рон. — У меня собственный бакен.

— Собакен, — пробормотал дедушка.

Девочки напряглись, ожидая, не появится ли после этого слова, подозрительно похожего на заклятие, небывалое чудище на собачьих ногах с решетчатыми боками и с голодной вороной на макушке. Но ничего подобного, к сожалению, не произошло.

— Изменим тебе внешность, — предложил дедушка. — Чтобы никто не узнал.

— Пожалуйста, не надо! — взмолился Рон, не в силах оторвать взгляда от гигантского дедушкина уха.

— Можно его постричь, — сообразила бабушка.

Рука Рона взметнулась к волосам, будто к ним уже подплывала щучья пасть стальных ножниц.

— Скрываясь от полиции — убежденно сказал дедушка, — надевают парик и приклеивают поддельную бороду. Бороду тебе рано, а парик у меня есть.

— По-моему, он не получился, — засомневалась бабушка.

— Сойдет, — заверил дедушка. — Неси коробку!

Все заклинания, которые выдумывал Сверч, он зачитывал бабушке. И просил ее быть самой строгой и беспощадной судьей. Однако стоило бабушке отозваться о заклинании с малейшим оттенком неодобрения или намекнуть, что не мешало бы его слегка переделать, дедушка приходил в неописуемую ярость. Он кричал, что она ни моста в волшебных словах не смыслит, причем кричал так истошно, что обычным ушам было больно.

— Ладно, — отвечала бабушка. — Буду тебя всегда хвалить!

Дедушка оскорбленно замолкал. Но назавтра переделывал свое заклинание или признавал, что его надо выбросить. Смиренно он просил бабушку и впредь судить его без поблажек.

Муша не позволяла дедушке выбрасывать даже самые неудачные творения. Она собирала их в ярко-зеленую картонную коробку, на которой ее рукой было выведено: «Архив инженера-мечтателя Сверча».

— Для будущих исследователей, — говорила она.

— Никому это не надо! — морщился Сверч, но не мешал собирать его черновики.

Бабушка принесла картонку, окрашенную в большие надежды, и стала рыться в заветных бумажках, приговаривая, что у нее все лежит в алфавитном порядке.

— ...Мельница, нога, туча... — перебирала она заклинания. — Как ты сюда затесалась? — обратилась она к туче, втиснувшейся в неположенное место. — Ага, имеется в виду облако. Кому ты делал облако?

— Не помню. То ли фабрике мягких игрушек, то ли продавцу сахарной ваты.

— Нашла! Парик.

— Читай, — благодушно кивнул дедушка.

— Кошачий вскрик, готов парик!

Из ниоткуда на стол упал белый парик в черную клеточку.

— Говорила же, это неудача, — прокомментировала бабушка.

— А мне нравится, — возразил дедушка. — В молодежном вкусе, смело!

— Бесполезная вещь.

— Нет ничего полезнее бесполезных вещей! Никогда не знаешь, где они пригодятся.

— Лучше этот парик поменять, — настаивала бабушка.

Девочки испугались, что дедушка сейчас прямо при Роне начнет топать ногами, хвататься за голову и кричать жутким голосом. Но тот неожиданно замер, уставился в потолок — все зачарованно посмотрели туда же, но ничего примечательного не увидели, потому что дедушкин взгляд, возможно, взлетел в те безлюдные пустыни, в невесомых песках которых рождаются самые голубые на свете скарабеи.