Свободу небу!

Подняв над собой живые, зеленовато мерцающие огоньки, мостовички перебрались с дощатого настила на тропинку, ведущую к Извилистой Реке.

Луна, как обычно, наслаждалась сама и наслаждала всю округу. Бесшумно разъезжала она по протоке, оставляя горящий след колеса. «Уксус!» — выл и свистел ветер. «Сырость!» — цедил сквозь зубы. И вправду, уксусно-резко, не так, как днем, пахли ночные цветы, и холодом тянуло от воды и темных зарослей.

Лю подъехала к Извилистой Реке, когда стало светать. В дороге она задремала и теперь судорожно пыталась вспомнить пароль.

Смутный верзила, стоявший по пояс в тумане, трубно высморкался в воду. «Полицейский», — испуганно разглядела Лю. Но поворачивать назад было поздно.

— Я хотела купить помидор! — запинаясь, произнесла она.

— Сержант Секач, — рявкнул верзила. — У нас, ёксель-моксель, помидоров нет, одна редька.

Он вытащил большой нож и, к ужасу Лю, стал точить его о камень.

— Зачем вы ножик точите? — пролепетала она.

— Сегодня День Точности, — объяснил полицейский.

— Режете тех, кто опаздывает?

— Вся Извилистая Река ножи точит. Пора показать Прямой Реке, захватившей нашу протоку, что не все так прямолинейно, как она думает.

— Помидор! — в панике повторила Лю.

— Огурец, — вынырнул из тумана другой полицейский, которому наточили не только лицо, но и взгляд.

— Товарищ полковник, — озадаченно пробасил Секач. — Вы не Огурец, а Кохчик!

Кохчик выхватил привезенное Лю письмо.

— Сверч про новое заклинание не говорил? — поднял он голову от бумаги.

— Не говорил.

— Зачем он свой дом водой наполнил и рыб туда напустил?

— Каких рыб? — поразилась Лю.

— Ну, всяких... Раков, к примеру.

— Нет там никаких раков.

— Странно, — не поверил Кохчик, ежедневно проверявший наблюдения всевидящего ока. — Передайте брату письмо. Скажите, что нашли его на дороге, — вручил он конверт Лю. — Если выведаете новое заклинание, дуйте на Извилистую реку, Правитель-Покоритель щедро вас наградит!

— Медаль даст? — догадалась Лю.

— Полновесную. И деньги!

— Целую копейку?

— Возможно! Если встретите, войдите в доверие к этому неуживчику, — показал он уже знакомый Лю портрет мостовичка с хохолком, — и к его дружку, который во всем белом.

Лю поскорее хлестнула былинкой по спине своего коренника, и тройка жуков поползла по тропинке.

Кривс, добравшийся со своими спутниками до Извилистой Реки почти одновременно с Лю, выглянул из-за бугорка, едва повозка тети-шпионки тронулась в обратную дорогу. Он призывно махнул друзьям и растворился в травяной чаще. Рон и девочки поспешили за ним. Скоро они добежали до слияния протоки с Извилистой Рекой.

— Тетиных жуков мы обгоним, — отдышавшись, сказал Кривс. — Слышали, я тоже полиции зачем-то нужен?

Солнце готовилось показать розовую лысину. Ранние рыбы пытались хвостами расшевелить воду. Капли росы, как стеклянные бомбы, нависали над мостовичками. «Сорвется одна, от меня мокрое место останется!» — покосилась на них Картошечка.

— Я чуть не упала, когда Секач нож достал, — призналась Пава.

— Моя веревка его бы связала, — быстро шагая, оглянулся Кривс. — Что за заклятие придумывает ваш дедушка?

— Не знаем.

— Надо всех предупредить, что Извилистая Река хочет напасть на Прямую! — на ходу взъерошил волосы Ронька.

— Я скажу дедушке, — встрепенулась Пава, вспомнив мотылька, задевшего ее крылышком.

Картошечка отстала, заглядевшись на жирную волосатую гусеницу с тонким хвостиком, которым она помахивала, как тросточкой. «Знаешь, какие у меня родственники?» — хвастливо прошелестела гусеница. Но Картошечка гусеничного языка не знала.

Внезапно в миллиметре от ее башмачка земля бесшумно раздвинулась, и в ней образовалась широкая щель. «Ничего себе!» — ахнула Картошечка и осторожно заглянула в открывшуюся перед ней пропасть.

Стены щели были абсолютно гладкими и уходили в беспросветную глубину. Еле слышный шорох и монотонное механическое ворчание доносились оттуда. Тусклый отблеск скользнул по поверхности гигантского, вращающегося во мраке колеса, и у Картошечки оборвалось сердце, когда ее пронзило внезапное убеждение, что огромное колесо — всего лишь малая часть непредставимо громадного механизма.

Непонятно, сколько секунд она оцепенело простояла над бездонным разрезом в земле. Вдруг так же внезапно, как прежде, стенки щели плавно сомкнулись. Холодный палец прошелся по позвоночнику Картошечки: она запоздало поняла, что только чудом не упала в страшную бездну.

— Замести следы! — поглядел вслед удаляющемуся скрипу Кохчик.

Его подчиненный соорудил из нескольких травинок жидкий веник и стал добросовестно подметать туман, пятившийся от него на ватных ногах. Подойдя к реке, сержант стал тыкать веником в воду.

— Ты что делаешь? — удивился полковник, растягивая и устанавливая что-то похожее на черную палатку.

— Топлю соплю!

— Коплю соплю? — не расслышал Кохчик.

— Не коплю, а топлю. А она не тонет! — обиделся сержант.

— Иди сюда! — прикрикнул Кохчик. — Сегодня отправишься на протоку!

— На ботинке?