Свободу небу!

— Подо-зрительно, — процедил мичман, как выражаются те, кто привык взирать на мир из-под воды, из-под стола и вообще из-под чего угодно. — Связать его!

Кривс напустил на полицейского веревку, и та белой шершавой змеей стала обвиваться вокруг Секача.

— Получилось! — оживился Кривс.

Но веревка нежданно перекинулась на мичмана так, что тот выронил трубку, и вмиг накрепко примотала его к Секачу.

— Пусть Секач с вами в бочке переночует, — сказал дедушка мичману. — В сваю такой громила не влезет!

Есть призрачный час, когда время, застывая, превращается в розовое желе. Зевая, Лю выбралась из своей кроватки и поднялась в большую комнату. Арбузные ломти заката алели на полу. На столе белела записка: «Милая Лю! Еда в чулане. Кушай на здоровье! Муша».

— Мне есть совсем не хочется, — сонно пробормотала Лю.

Сладко потянувшись, она отправилась в кладовку. В глаза ей вплыла огромная копченая рыба, распростертая на длинном резном блюде.

— Тут на десятерых хватит, — покачала головой Лю и понесла блюдо в зал.

Сев за стол, она завороженно уставилась в окно, где закат превращал лягушек в красных девиц. Теперь, когда у Лю была своя комната, да еще с любимыми с детства вещами и книгами, в ней проснулось забытое счастливое чувство, что все еще впереди.

Когда она вышла из розового забытья, перед ней, как громадная костяная стрела с мохнатым оперением, лежал дочиста обглоданный рыбий скелет. «Как это я всю рыбу съела? — оторопела Лю. — И куда скелет девать?»

Ее взгляд упал на черный многоугольник за креслом. Череп и кости больше не закрывали дыру. «Уже можно пользоваться», — догадалась Лю. Она сунула останки рыбы в темный провал и пошла мыть тарелку.

В дверях вместе с внучками и дедушкой появилась Муша.

— Не стойте на ветру, — поторопила она. — На ужин рыба.

— От нее только скелет остался, — растерялась Лю.

Сверч огляделся по сторонам, гадая, в какой шкаф мог забиться скелет.

— Я его уже убрала, — сказала Лю.

— Куда?

— В мусоропровод!

Глава 16. Корабельное заклинание

Солнечные зайцы, как солнечные черти, вновь прыгали по комнатам, ветер заигрывал с белой занавеской, дождь только и ждал, когда его позовет дочка из бочки, и полуразмытая туманная луна, как почтовый штамп волшебной страны, стояла на синем небе.

В свае остались только дедушка и бабушка. Сверч ломал голову, как сделать корабль, который вместил бы всех мостовиков с протоки. У бабушки было не менее важное дело: сшить шляпку, которую она будет носить в плавании.

Комендант Бочкин построил на дощатом настиле свой гарнизон. Пава с Ронькой оказались стоящими плечом к плечу. Наверно, виноват был порыв ветра, подтолкнувший их друг к другу.

— Надо постараться задержать противника, — объявил Бочкин. — Ты с нами? — обратился он к плененному полицейскому.

— Если б задержать любого мостовика, я бы со всей душой... А от армии и флота самому можно схлопотать, — засомневался Секач.

— Перегородим протоку сетью, — предложила Лю.

Секач уважительно посмотрел на нее. Таких умных мостовичек он не встречал. В полиции работали совсем другие. Нагнать страху на кого угодно, это пожалуйста! Зато как остановить целый флот, ни одна бы не додумалась. Вот бы кого назначить начальником вместо придирчивого Кохчика. «Соплю коплю», — с обидой вспомнил он.

— Сетью можно, — подтвердил Бочкин. — Но что делать с армией?

Мичман-подводник никогда не задумывался о противостоянии с пехотой. Под водой она появлялась редко и обычно в неживом состоянии.

— По сторонам тропинки громадные сорняки, — осенило Паву. — Надо их подрезать и по сигналу обрушить на наступающую колонну!

Секач перевел восхищенный взгляд на нее.

Мичман с женой принялся привязывать сеть к доскам дебаркадера. Сузафон, разинувший золоченую пасть над Бочкиной, не находил себе места. Лю вместе с Секачом поручили переправиться на другой берег и закрепить сеть там.

— Стакан и плавать может? — удивился Секач. — А права на управление водным транспортом есть?

— Вот огрею тебя веслом по башке, забудешь свои замашки! — пригрозила осмелевшая Лю.

Пава и Ронька перешли на правую сторону тропинки и топорами начали подсекать толстые стволы лопухов. Картошечка с увязавшимся за ней Кривсом углубились в траву, подпиравшую тропинку слева.

Кривс уставился на розового дождевого червяка.

— У червяка тоже тайна? — оглянулась Картошечка.

— У всех своя тайна, — спокойно ответил Кривс. — У червяка, у сосны, у последней сосновой иголки...

— А какая у меня тайна?

— Совсем простая: ты думаешь, хорошо бы, если б меня звали не Кривсом, а Прямсом!

Картошечка слегка покраснела.

— Кривс не значит кривой. Просто, когда я родился, неизвестная птица кричала из темноты: «Кривс-кривс!» Вот меня так и назвали.

Скоро растения вдоль тропинки были готовы к травоповалу, а рыбачья сеть перегородила протоку.

— Давайте спихнем корягу в протоку, — спустился на пристань Сверч с бабушкой. — Я бы один справился, но физические упражнения полезны каждому.