Сводная сестра для мажора

Я мечусь словно раненый зверь по отведённой мне безликой комнате в доме отца. Его жена зовёт на ужин около семи часов вечера, и я спускаюсь лишь для того, чтобы спросить, звонил ли её сын.

Звонил. У него всё в порядке, и он отдыхает где-то за городом. Вот значит, как. Такие у него дела?

Сначала я не верю. Он ведь должен вернуться сегодня в квартиру. В нашу квартиру, где от стен ещё этим утром эхом отскакивали мои стоны. Где мы сблизились, но перед этим чуть друг друга не поубивали. Мы ведь правда стали близки. Я ни с кем и никогда не чувствовала себя так свободно и расслабленно. Никогда так не влюблялась, чтобы с пол-оборота и, кажется, навсегда…

В четыре часа ночи, гипнотизируя лунные блики на своей подушке, я понимаю… Чернов сегодня домой так и не вернулся. Он не ночует в нашей квартире. Завис на вечеринке и забыл обо мне?

Утром в понедельник я встаю с пустотой внутри, словно во мне прожгли дыру, и красными глазами.

Отец довозит меня до универа и даёт денег, ровно столько, чтобы я могла добраться назад на такси.

Без приключений.

Я на секунду подумываю сбежать. Но куда? К маме? Отец первым делом будет искать меня там. И он прав, я всё ещё завишу от него финансово. Я хочу найти Мишу. Мне нужно найти Мишу. Нам надо поговорить.

Кутаясь в пальто, прохожу на территорию университета, оглядывая парковку, забитую автомобилями студентов и преподавателей. Те, что поскромнее, принадлежат учителям, те, что стоят, как квартира или небольшой частный дом, — ученикам.

Моё сердце останавливается. Потому что я замечаю чёрный внедорожник, который неосознанно искала глазами.

Вот он, чистый и сверкающий, стоит в сотне метров от меня.

А его хозяин, тот, кому я по глупости доверила свои самые сокровенные секреты и мечты, находится рядом. Он в той же одежде, что и вчера.

Первый мой порыв — подойти к Чернову и отвесить ему хорошую затрещину. Чтобы ему было так же больно, как сейчас мне. А затем я понимаю, что никакой физический удар не сможет принести той моральной боли, которая словно лава разливается внутри меня. Выжигает дотла все чувства. Всё хорошее и светлое, чем я жила последние дни.

Я вижу Мирона. Того самого дьявольского близнеца Гейдена, чей ящик Пандоры набит ещё большими секретами, чем мой.

Он медленно подходит к Мише и останавливается рядом с машиной. Что-то говорит, Миша что-то отвечает. Мирон любовно поглаживает «кайен» по бамперу. Чернов смеётся, я вижу как содрогаются его плечи, а потом он достает из своего кармана телефон.

Гейден непонимающе смотрит на протянутый гаджет, но без колебания берёт его в руки.

Меня начинает бить крупная дрожь, сердечный ритм, наоборот, замедляется. Молния же не бьёт дважды в одно и то же дерево?

Догадываюсь, что Миша показывает Мирону, и умираю. Прямо сейчас сгораю изнутри дотла, потому что я уже знаю: спустя несколько секунд Гейден вернет смартфон и, накинув на голову капюшон, уйдет. А Чернов, покрутив на пальце ключи от своей машины, заберётся в салон и уедет. Отмечать своё превосходство над близнецом. Отмечать свою победу в споре.

Ведь одна невинная девушка поверила в его сказки и не смогла противиться его чарам.

Какая же я дура. Наивная, верящая в любовь и родственные души идиотка!

Горько усмехнувшись, разворачиваюсь на каблуках и медленно бреду вперед, не разбирая дороги. Главное — подальше от этого места и этих гнилых людей.

Глава 25

Скитаюсь по городу полдня. Сил на слёзы нет, я просто морально истощена ссорой с отцом и той сценой, которая развернулась около университета. Растоптана. Второй раз этот год. Напридумывала себе сказок и сама в них поверила, идиотка.

Кутаюсь в пальто и просто иду вперед, не обращая внимания на непогоду. Кажется, небо решило поплакать вместо меня. Внутри лишь тоска и какая-то звенящая пустота. Вымерли все новые ростки и побеги надежды, дружбы и любви, которые я успела взрастить заново.

Нельзя никому верить. Нельзя никому отдавать своё сердце. Нельзя никого в него впускать.

Как жить-то дальше?

Хочется остановиться посреди улицы, запрокинуть вверх голову, и закричать. Как я делала совсем недавно в нашей пустой квартире.

Верила, что приедет и вступится за меня перед отцом. Потому что ночь перед этим была особенной. Невероятной. Очень значимой для меня. И мне казалось, для Миши тоже. Иногда всё понятно без слов. Он не говорил мне о любви, но так смотрел в моменте, что я остро чувствовала все его эмоции.

Ошиблась? Для него всё это было фикцией? Лишь игрой, чтобы оставить себе машину?

Я знала, какой Чернов, с самого начала. Он сам не скрывал, что любит спорить, не верит в высокие чувства и сделает всё, что нужно, чтобы его любимая тачка осталась у него. Но так хотелось всего лишь на секунду представить, что он сможет быть нормальным. Не менять девушек каждую неделю, а быть с какой-то одной. Со мной. И что я не являюсь предметом его спора. Я даже не думала об этом ни разу. До сегодняшнего утра.

Слёзы всё-таки вытекают из глаз и большими каплями скатываются вниз к подбородку, смешиваясь с подтаявшим колючим снегом, который летит в лицо.