Сводная сестра для мажора

Где он был всю эту ночь? Отмечал? Развлекался?

«Котёнок…»

«Не уйду…»

«Хочу тебя…»

Хочу закрыть уши, чтобы заглушить нежный и ласковый голос у себя в голове. Как можно было так быстро влюбиться? Довериться? Он вскружил мне голову, а я и не заметила.

Свидание. Москва. Дали. Бесконечные поцелуи.

Было так тепло, что в душе расцветала весна. А сейчас там зима и антарктический холод.

Моим ожившим бабочкам, лучше одеться потеплее в шапки и полушубки или свалить нафиг от меня навсегда. Чтобы больше не вносили смуту в мои решения.

— Он не мог этого сделать — пищать мои воображаемые насекомые.

— Еще как мог!

Почему я решила, что Миша показал видео с моим участием? Потому что я помню, как вечером, перед тем как подняться ко мне в спальню, он сходил за своим телефоном. Не бросил его где-то, а аккуратно поставил на мой стол.

Я была так увлечена процессом, что не обратила на эту деталь никакого внимания. Не ждала подставы! Не думала! Все казалось таким настоящим.

Мирон ни за что не оставил бы Чернову машину, если бы там был какой-то неравноценный обмен. Кто поймет этих избалованных мажоров, которым всё позволено? Что у них в головах? На какие жертвы они пойдут, чтобы выйти победителями? Сколько жизни они могут разрушить и перешагнуть через них?

Глеб. Чернов. Мирон. Марк. Все они одинаковые.

Я прокручиваю все эти вопросы в своей голове раз за разом и не нахожу ответа.

Натыкаюсь на небольшой торговый центр и решаю зайти погреться. Ноги и руки очень замёрзли. Пальцы онемели и покраснели. Шмыгаю носом и иду в кафе быстрого питания.

У меня остаётся немного денег, тех, что с утра дал отец. На них не снимешь номер в отеле и даже не уедешь назад, под крыло к маме, потому что уже потратила часть на горячий кофе и картошку фри.

Что за карма у меня такая: притягивать плохих парней? А может быть, я сама подсознательно ищу себе такого? Чтобы напоминал моего отца. Эгоиста до мозга костей.

Сидеть на одном месте не могу и двигаюсь дальше. Брожу по ТЦ и останавливаюсь напротив небольшой картинной выставки, посвящённой приближающимся праздникам, расположенной прямо между бутиками.

Безэмоционально смотрю на мазки краски. Все работы разные. Какие-то выполнены лучше, какие-то хуже. Видимо рисовали ученики какой-то художественной школы. Я думаю так до тех пор, пока взгляд не натыкается на самую большую и яркую картину, её определенно рисовал профессионал.

Читаю имя художника и замираю: Альберто Кавьер.

А ниже адрес. Адрес его художественной студии!

И расположена она не так уж и далеко. В этом городе вообще всё расположено близко.

Без навигатора я, конечно, не найду это место, но таксисты, которые обычно стоят около каждого большого магазина в ожидании клиентов, должны мне помочь.

Спустя двадцать минут, потратив последние деньги на такси, добираюсь до небольшого офисного здания.

Не знаю, почему меня тянет именно сюда, к человеку, которого я почти не знаю. Но почему-то мне кажется, Ал не будет задавать лишних неуместных вопросов. А ещё я хочу порисовать. Выплеснуть эмоции так, как я умею. И спрятаться. Я хочу спрятаться.

Мне больше некуда идти. Вообще некуда.

Заношу кулак и несколько раз стучу в одинокую деревянную дверь, расположенную под самой крышей. Охранник внизу сказал, студия находится в мансарде. И возможно, там ещё никого нет. Занятия проходят не каждый день.

— Ну же… открой, — говорю, ёжась в собственной одежде. Она отсырела и мне жутко холодно. — Будь там…

Нетерпеливо стучу ещё. На этот раз чуть громче. С той стороны двери раздаётся какая-то возня и невнятное бормотание, а спустя несколько секунд дверь открывается.

На пороге стоит заспанный и всклокоченный Альберто. Он непонимающе таращится на меня. Словно не может вспомнить, кто я такая. Но потом его сонный взгляд проясняется, черты лица смягчаются.

— Катя? А ты чего тут делаешь?

Кашлянув, прочищаю горло, стараясь звучать не слишком плаксиво и пискляво.

— Привет. Можно зайти? Ты как-то предлагал порисовать вместе. Можно сегодня? Пожалуйста.

Я устала, мне холодно, а внутри все болит и ноет от тоски. Все что мне нужно это горячий чай, тепло и кисти в руках.

Мастерская, как и положено, очень светлая. Огромные мансардные окна дают много естественного света. Раздевшись, я прогуливаюсь мимо пустующих в ожидании своих художников мольбертов и с трепетом бросаю взгляд на большой антикварный сервант, заставленный красками и кистями.

— У тебя здесь так уютно, — произношу, ни капли не лукавя.

— Здесь живёт моя душа, — в тон мне отвечает Ал и протягивает мне термокружку, немного смущается, когда наши пальцы касаются друг друга. — Посуда у меня только походная.

Несмотря на отвратительную серость и непогоду за окном, внутри оказывается как-то по-особенному тепло. Царит атмосфера спокойствия и умиротворения. От Альберта исходят очень дружеские эмоции. Он уже двадцать минут у меня ничего не спрашивает. Не задал ни одного вопроса и дал осмотреться внутри мастерской. Привыкнуть к обстановке и к нему.

Альберто окидывает меня немного обеспокоенным взглядом и мягко толкает своим плечом моё.