Сводные поневоле

С тоской посмотрела на листок, оставшийся от нее.

Провела пальцами по ровным красивым буквам. Слезы сдерживать смысла не было — перед кем держать удар? От кого обороняться? Вокруг меня все было ложью, которая рассыпалась, стоило мне остаться одной.

Пусть Никас не знал правды, но он все равно тоже держался от меня на расстоянии, всячески подчеркивал свою холодность, будто чувствовал — мы не семья.

И все его сегодняшние слова…

Я боялась думать о том, что узнала о его чувствах. Это пугало. В этот момент Ник выглядел по-настоящему страшно — словно одержимый маньяк, который загнал меня в угол. И ради чего? Ради своего раздутого эго.

Ведь если бы не это письмо, он бы до конца настаивал на своем диком плане.

Хотя только ли на своем?

Горько от понимания, что я была всего лишь ликвидным активом для отца.

Не отца! В очередной раз пришлось одернуть себя.

Не отца!

Нет у меня отца, и не было…

Я всегда, выходит, была одна. Только мамочка любила меня. Догадывалась ли она, что после смерти Антоний выбросит меня? Мне хотелось верить, что нет. Потому что если да, то… Это было слишком больно. В моей жизни светлым пятном осталась лишь она одна.

Мама.

Та, что дала мне жизнь и была рядом до самого конца…

Всхлипнув, развернула письмо и снова перечитала, пока не споткнулась об упоминание еще одного ребенка…

“Прости, что из-за меня наш ребенок…”

Что это значит? Неужели у них… Снова и снова перечитывала фразы одну за другой. В первый раз я настолько была ошеломлена новостью про отца, что не обратила внимания на эти слова, но по-всему выходило, что у мамы был еще ребенок, кроме меня?

Неужели…

Она не писала прямо, но, видимо, он не выжил? Или не родился? Почему? Что случилось? Она его потеряла? Почему винила себя в этом? На раннем сроке? Ведь иначе бы Никас обязательно знал об этом. Ему же было достаточно лет. Но он никогда не упоминал об этом.

Хотя о чем это я? Он вообще не особенно со мной разговаривал с определенного момента! Еще и обвинил, что я с ним флиртовала!

Стыдно признаться, но, наверное, его слова не были так уж далеки от правды. Просто в тот момент он уже казался мне далеким и чужим парнем. Взрослым, сформировавшимся молодым мужчиной. И я не знала, как реагировать на него.

Ник был красив и харизматичен. А я так нуждалась хоть в чьем-то внимании, раз уж отец регулярно повторял, что я не должна пока возвращаться.

— Еще рано, Ева, — говорил он, когда я просила вернуть меня домой. — Подожди немного, доучись.

Я не понимала, почему. Думала, что что-то делала не так, не слишком хорошо училась. И каждый раз стискивала зубы, старалась впечатлить папу успехами. Но все было тщетно — он лишь повторял свои слова и закрывался от меня, практически не проводя со мной время, когда я прилетела в Россию.

Ответ был на поверхности, я просто не знала об этом. Не могла допустить мысль, что я — нежеланный ребенок, навязанный ему браком по договору. Он был вынужден “любить” меня, потому что полюбил мою маму.

Не более того. Тем более что у них должен был родиться свой ребенок. Что было бы со мной тогда? Уделял бы он мне тогда время, или я стала бы лишней уже в тот момент?

От таких мыслей по коже пробегал мороз, и лютое чувство тоски застряло в груди, замораживая напрочь.

Вот так неожиданно оказалось, что я была совсем одна. Наверное, где-то там был мой биологический отец. Но, видимо, его я тоже не особо интересовала. Как и Антония…

Неудивительно, что он решил меня пристроить с выгодой, ведь у меня все же была его фамилия. Наверное, для этого и требовал, чтобы я прилетела раньше намеченных дат.

А я ведь почти передумала в тот раз. Пока не услышала по телефону роковую фразу, решившую все окончательно.

— Время пришло. Ты должна приехать. Это важно для семьи. Помни, ты Адамиди.

Я так долго ждала, что меня позовут обратно, что когда услышала это вот так… Важно для семьи. Он не сказал, что соскучился, что услышал мои просьбы, что был неправ. Нет. Он просто потребовал меня к себе, чтобы использовать меня, как наследницу фамилии.

Я всего лишь актив, который должен работать на фамилию, раз уж мне ее дали. Вот и все.

Звонок телефона вырвал из мрачных мыслей. На экране отобразилось имя подруги.

Я же обещала их встретить! И как теперь быть?

— Ева! Мы приземлились! — раздался радостный голос Рики. — Ты где? Уже в аэропорту?

— Прости, я… Я не смогу приехать, — сдавленно ответила ей.

— Что такое? Ты плачешь? Это твой козел-брат довел?!

Подруга явно прибалдела от поворота.

— Рик, давай не сейчас. Вы сможете сами доехать и заселиться? Или, может, я Мирона попрошу? — растерянно предложила я.

— Это который тоже красавчик?

— Ну, да.

— Ты не кипишуй, рыжик, — остановила она меня. — Мы разберемся. Не маленькие. Скажи лучше, когда сможем увидеться? Или он снова тебя не выпускает?

Рика всегда была деятельной натурой. Так и сейчас — готова была рвануть на помощь. Но только Никас вряд ли позволит. А впутывать подруг в эти разборки я не хотела.

— Я… Давайте, я сама позвоню. Простите, что так вышло…

— Ты уверена? — не унималась Рика. — Мы можем…

— Нет! Пожалуйста! — торопливо перебила ее. — Я сама. Так надо, прости.