Своеволие философии

Вещь может быть предметом радости двумя способами. Во-первых, прямо, когда радуются вещи как таковой: и в этом плане святые не будут радоваться наказанию проклятых. Во-вторых, косвенно, а именно по причине присоединенного к нему, и в этом отношении святые будут радоваться наказанию проклятых, рассматривая его в порядке Божественной справедливости и своего собственного спасения, наполняющего их радостью. И таким образом Божественная справедливость и их собственное спасение будут непосредственными причинами радости блаженных, в то время, как наказание проклятых вызывает его косвенно262.

Проблема этого последнего объяснения, конечно, состоит в том, что отношение между двумя уровнями было бы в действительности перевернутым: наслаждение Божественной Справедливостью должно было бы функционировать в качестве рационализации, моральной ширмы для садистского наслаждения вечным страданием ближнего. Введение избыточного наслаждения делает рассуждение Аквината подозрительным: как если бы простого удовольствия от блаженной жизни на небе недостаточно, и оно должно быть дополнено избыточным наслаждением, которое определяется возможностью смотреть на страдания другого – только так блаженные души «наслаждаются своим блаженством более полно». Здесь мы легко можем представить подходящую сцену в Раю: когда некоторые блаженные души жалуются, что подаваемый нектар не такой вкусный, как в прошлый раз, и блаженная жизнь все-таки скучна, ангелы, прислуживающие блаженным душам, могут бросить в ответ: «Тебе здесь не нравится? Тогда посмотри каково жить внизу, в другом конце, и может быть ты поймешь, как тебе повезло, что ты здесь оказался!». И соответствующая сцена в Аду также могла быть представлена в качестве совершенно отличной от видения cв. Боско: далеко за пределами божественного взгляда и контроля проклятые души наслаждаются насыщенной и приятной жизнью в Аду – только время от времени, когда сатанинские управляющие узнают, что блаженным душам в Раю будет позволено какое-то время понаблюдать за жизнью в Аду, они любезно просят проклятых душ разыграть спектакль и изобразить ужасные страдания, чтобы впечатлить идиотов из Рая. Короче говоря, зрелище чужого страдания – это объект a, смутная причина желания, поддерживающего наше собственное счастье (блаженство в Раю) – если же мы устраним это созерцание чужого страдания, то наша благодать явит себя во всей ее чистейшей глупости.

Эта на самом деле скучная сторона Рая обосновывает простой, но верный упрек Слотердайка в адрес мусульманского понятия рая как места, где 70 девственниц ожидают героя, предлагая себя для все новых и новых совокуплений: «Нигде на земле не умирают для того, чтобы совокупляться по ту сторону. … Каждая осмысленная версия рая основана на идее глубокой релаксации, который, однако нельзя приравнивать к психоаналитическому конструкту влечения к смерти»263.

Но если кто-то хочет рассмотреть намного более радикальный, клинически чистый случай противостояния удовольствия и наслаждения, то достаточно обратиться к знаменитой речи Йозефа Геббельса о тотальной войне «Хотите ли вы тотальной войны?», произнесенной во Дворце спорта в Берлине 18-ого февраля 1943 г. Геббельс обращался к публике, шокированной поражением под Сталинградом: он легко признал сложность (если не отчаянность) ситуации, задавая публике десять вопросов (и, конечно, получая на каждый из них энергичное «да»). Вот некоторые фрагменты: