Своеволие философии

Здесь нам может немного помочь отсылка к лакановским формулам сексуации – принципиальный вопрос в том, как мы понимаем раздваивающуюся стрелку, направленную от перечеркнутого La к S(A) и к Ф: ее не следует понимать как сущностное расхождение между двумя вариантами (часть женщины подвергается кастрации, захваченная фаллической экономией символического порядка, тогда как другая часть есть внешнее, погруженное в непроизносимое jouissance féminine). Нам следует иметь в виду, что в обоих случаях, Ф и S(A), мы имеем дело с одной и той же логикой рефлексивного превращения нехватки означающего в означающее нехватки – мы имеем дело с тем же элементом в другой модальности, вроде тех полупорнографических открыток из доцифровой эпохи, на которых женщина, если посмотреть на нее под определенным углом, изображена одетой в футболку, но если немного повернуть открытку, появляется обнаженная грудь. Не этот ли сдвиг мы видим в лакановской схеме? Заглавная Ф – это завораживающее квази-божественное присутствие, но лишь небольшое смещение перспективы позволяет увидеть в нем означающее нехватки. Это возвращает нас к связи между всемогуществом и бессилием: божественное Всемогущество, как ясно видел Лакан, есть искаженное проявление божественного бессилия.

Прибавочное знание и наука

Можно ли сказать то же самое о знании? Разве «высшее» метафизическое знание не является формой проявления его противоположности, незнания? Точнее, прибавочное знание имеет две формы, мужскую и женскую. Мужская форма дополняет обыденное знание реальности другим, высшим знанием как исключением (гнозис), тогда как женская форма реализуется в современной науке, где избыток вписан в нормальное научное знание, которое постоянно трансформируется/превосходит себя271. Есть гомологическое отношение между прибавочным знанием в современной науке и капиталистической прибавочной стоимостью: оба апроприируются хозяином-капиталистом. До капитализма знание было на стороне слуги – хозяин отдавал приказ, исходя из предположения, что слуга-мастер обладает практическими знаниями для его выполнения, крестьянин должен был знать, как растить зерно, и так далее. С приходом капитализма процесс производства раскалывается изнутри, его научная основа и регулирующее его организационное знание оказываются на стороне капиталиста и обращаются против рабочих.

Я бы назвал состояние знания до Декарта пред-накопительным. Начиная с Декарта знание, научное знание, конституируется способом производства знания. Как и сущностная стадия нашей структуры, которую называют социальной (но она является метафизической) и которая называется капитализмом, есть накопление капитала, отношение картезианского субъекта к этому бытию, которое в нем утверждается, основано на накоплении знания. После Декарта знание – это то, что служит росту знания272.

Если, стало быть, Декарт делает акцент на «первоначальном накоплении знания», следует немедленно поставить вопрос: откуда идет его накопление? Не из древних традиций: новый капиталистический господин аппроприирует его из практического savoir-faire рабочих и интегрирует его в науку. Древняя мудрость и учения, передаваемые через инициацию, принадлежат господам и священникам, для которых операционное экспертное знание представляется не заслуживающим их внимания, поэтому его оставляют подчиненным, тогда как капиталисты отбирают экспертное знание у своих слуг/рабочих.