Свой — чужой

Егор пошел докладывать своему непосредственному начальнику, а потом они вместе двинулись в прокуратуру.

В кабинете Николенко сидел юрист с лицом в сизых пятнах и прораб, от которого пахло пивом. Николенко вырвала из рук Якушева материал по батареям, достигший толщины уголовного дела по убийству, и заявила, почти не разжимая губ:

— Как сообщили представители фирмы — двенадцать батарей были обнаружены. Поэтому я подписываю постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Вопрос исчерпан.

Якушев выслушал ее серьезно и склонил голову:

— Я обязан с вами согласиться, хотя некоторые… м-м… пятна в этой истории для меня так и остались темными.

Заместитель по розыску заржал. Николенко ни с того ни с сего тоже фыркнула. Прораб по-идиотски улыбался. Юрист церемонно встал и с каменным лицом начал прощаться:

— Разрешите откланяться. Мы вас больше никогда не побеспокоим.

Прораба он выводил из кабинета, бережно придерживая за локоток, как пострадавшего от теракта.

…Возвращаясь из прокуратуры, начальник Егора глянул на него с явной симпатией:

— Сбегай-ка в бомбоубежище на 1-й линии. Там кража со взломом. Может, отобьешь заяву, раз ты такой смышленый.

— Понял, не дурак, дурак бы не понял, — козырнул Якушев и унесся беседовать с военным пенсионером, ветераном войск стратегического назначения Батюшковым, который за взломом бомбоубежища разглядел диверсию спецслужб, и не каких-то, а Североамериканских Соединенных Штатов, разумеется. Батюшков был полковником и, вообще, крепким дедом, но Егор сумел протаранить и его.

Этими двумя первыми достижениями Якушев заслужил уважение своих коллег и заработал прозвище Миротворец — за способности «решать миром» тягостно-конфликтные ситуации. Так что в отделе Егор быстро прижился и уверенно осваивал правила маневрирования между правом и бытием, сочетая полученную в университете теорию (в меньшей степени) с кондовой милицейской практикой (в чудовищном объеме). Работы, и даже самой грязной, Якушев не боялся, поэтому не сильно переживал, когда заместитель по розыску сказал ему:

— Никогда не смотри на график дежурств, он пишется не для выпускников университета. До особого распоряжения вечным резервным дежурным у нас будешь ты. То есть — все выходные и праздники, все подмены — твои. Благодарить меня не надо. Это моя обязанность — сделать из студента опера в кратчайшие сроки.

Егор внял рекомендации — не благодарил, но и не жаловался. Иногда ему казалось, что он переехал жить в шестнадцатое отделение… Вот только на личную жизнь у парня не хватало времени катастрофически, а гормоны играли и требовали своего.

Когда любовно-сексуальная энергия совсем не тратится — может последовать взрыв. И бабахнуть он может где и когда угодно, порождая абсолютно непредсказуемую цепь событий… Егор «взорвался» примерно через месяц после того, как начала развиваться его оперская карьера.

…В тот вечер он засиделся в уголовном розыске допоздна. Собственно говоря, он остался один, так как в очередной раз подменял дежурного опера — тот «по делу» отлучился на пару часов и отсутствовал уже пять.

Якушев начал было уже задремывать, когда в дверь вдруг требовательно позвонили несколько раз. Егор поплелся открывать. Распахивая дверь с раздраженным ворчанием, Якушев меньше всего ожидал увидеть помощника прокурора района Зою Николаевну Николенко. Но увидел. Она стояла на пороге вместе с какой-то хорошо одетой и вкусно пахнущей женщиной. Впрочем, и сама Николенко одета была очень празднично, совсем не по-деловому, скорее даже несколько легкомысленно. Егор тупо уставился на декольтированную прокурорскую грудь четвертого размера и машинально сглотнул. Он не сказал даже «здравствуйте». Он просто смотрел на женщин, загораживая собой вход в уголовный розыск, и все.

— Так! — сказала Николенко и, чуть-чуть отстранив Егора, протиснулась в коридор. За ней боком вошла ее спутница. Обе умудрились задеть парня бедрами и бюстами, отчего Якушев вздрогнул. — Якушев, что стоим?! — по-командирски окликнула Егора помощник прокурора, проходя в его кабинет, так как он был единственным незапертым. — Чего ждем?! Я вот тебе гражданку привела, она заявление хочет сделать! Ты же у нас крупный специалист по мелким хищениям?!

— Да-да, конечно… — пробормотал Якушев и прошел вслед за дамами. Зайдя в свой кабинет, он повел носом и почувствовал, что обе гостьи, так сказать, навеселе. Из последующего несколько сумбурного разговора выяснилось, что Николенко и ее подруга Вера что-то праздновали рядом с шестнадцатым отделом. И вот между тостами Вера поохала, что днем с ее «Ровера» снова сняли «дворники», четвертый раз за неделю, кстати. Как говорится, мелочь — но неприятно. Ну, и поскольку все уже были «вдетыми», то Николенко и притащила подружку в родное шестнадцатое отделение…

Егор покосился на Зою Николаевну, которая вольготно расположилась за его столом, и робко спросил:

— Писать будем?

— Что писать? — не поняла Николенко.

— Заявление о кражах, — ответил Якушев.