Свой — чужой

Он подошел к почтовым ящикам, ковырнул замочек того, на котором был номер Вериной квартиры. В ящике нашлись счета на оплату квартиры, выписанные на некую Марецкую В. Н. Егор поперебирал в уме известные ему мужские имена, начинающиеся на «Н», и решил, что отчество Веры, скорее всего, — Николаевна. Нет, оперская сметка Якушева допускала, конечно, и варианты типа «Нарсесовна» или «Никодимовна», но здравый смысл подсказывал, что шансов на «Николаевну» больше. Егор глубоко вздохнул, поправил волосы, расправил складки рубашки под ремнем и снова поднялся до квартиры Марецкой В. Н. Если бы в этот момент кто-то спросил его: «Зачем ты это делаешь?» — Якушев вряд ли сумел бы ответить хоть что-то членораздельное.

Егор сам себя боялся спрашивать — что он делает и зачем. Молодой опер действовал как зомби, нет, скорее — как лунатик, уверенно идущий по краю крыши. Разбуди такого лунатика, он взглянет вниз, ужаснется и упадет…

…Якушев уверенно надавил на кнопку звонка. В прихожей зацокали каблуки, потом дверь распахнулась, и подруга помощника прокурора Василеостровского района Вера ахнула.

Егор кашлянул и обратился к хозяйке квартиры по имени-отчеству:

— Вера Николаевна… Повальные обыски в местах концентрации антиобщественного элемента принесли свои плоды. Вот ваши «дворники».

Вера завизжала и захлопала в ладоши от восторга. Ей было приятно и удивительно — и совсем даже не из-за этих «дворников». Как известно, дорого внимание. Вся в приятных эмоциях, Вера даже не заметила, что опер правильно назвал ее по отчеству… На шум и гам в прихожей из комнаты вышла Николенко.

Зоя Николаевна мгновенно оценила обстановку (несмотря на то что они с подружкой явно добавили, и добавили хорошо) и, усмехнувшись, заметила негромко:

— Хорошо, что у Веры батареи не украли.

— Какие батареи? — не поняла хозяйка квартиры. Но Николенко ничего пояснять не стала, лишь снова усмехнулась и махнула рукой:

— Да это так… Наше с ним личное.

Вера затащила Якушева в квартиру (он посопротивлялся совсем чуть-чуть, лишь для приличия) и усадила гостя за стол. Владелица вновь обретенных «дворников» что-то радостно говорила и накладывала оперу всего-всего, так, что с тарелки уже валилось на стол. Егор смущенно повторял:

— Спасибо… хватит… спасибо.

На самом деле смущение было чуть наигранным, так как в глубине души Якушев как раз и хотел такого вот проявления внимания. Более того, Егор полагал, что он имеет некое право на это внимание. Заработал, так сказать. А еще опер вдруг зверски захотел есть…

Николенко внимательно пронаблюдала, как ее подружка умиленно хлопочет перед Якушевым, потом неожиданно резко встала и куда-то вышла. Вернулась она через несколько минут, и Егор автоматически отметил подправленный рисунок помады на губах помощника прокурора и полный порядок в прическе. Якушев встретился с Зоей Николаевной глазами, вздрогнул, и что-то с его вилки шлепнулось обратно в тарелку. Николенко молча облокотилась на стол, чуть заметно улыбнулась и колыхнула грудью. Естественно, у Егора с вилки опять все попадало в тарелку. Помощник прокурора все так же молча вынула из руки опера вилку и всунула туда ложку. В тот момент, когда их руки соприкоснулись, Якушев ощутил, будто его окатила какая-то горячая волна. Егор опустил глаза и начал метать в рот еду ложкой, словно кочегар уголь в топку — лопатой.

Зоя Николаевна некоторое время молча рассматривала Якушева, а потом прервала щебет своей подруги резким вопросом:

— Я так понимаю, что большинство мелких краж в районе совершают ваши тайные агенты?

Некая агрессивность тона помощника прокурора как-то не очень сочеталась с выражением ее глаз. Вера изумленно посмотрела на подружку и всплеснула руками, Егор же лишь мотнул головой, продолжая жевать:

— Случайность…

— Что, просто взяли и подбросили эти щетки? — все не могла никак угомониться Николенко. Якушев пожал плечами:

— Нет. Я домой шел, смотрю…

— …Мужик несет щетки, — подхватила Зоя Николаевна. — Ты постарался задержать, но он убежал, а «дворники» на ходу скинул?

— Именно так, — спокойно согласился с предложенной версией Егор.

Вера, как человек сугубо гражданский, ничего не поняла:

— Надо же…

Зоя Николаевна скривила лицо, будто досадуя на что-то:

— Я тебя умоляю! Эти басни… В уголовном розыске — прохиндей на прохиндее, и все каждый день думают, как слиповать материалы…

Вера замахала руками и сдвинула брови:

— Зоя! Человек старался! И слышать ничего не хочу!

Хозяйка квартиры повернулась к Егору, провела рукой по его волосам и, доверительно понизив голос, сказала:

— Если Зойка тебя обижать будет — немедленно звони мне! А ты виски пьешь?

Перед Егором был поставлен тяжелый модный стакан. Зойка косо, с каким-то странным выражением, глянула на подругу, но та твердо прихлопнула ладонью по столу:

— И слышать ничего не хочу! Человек старался! И он имеет право на магарыч!

Николенко усмехнулась:

— А может, он на другую оплату рассчитывает?

Вера игриво улыбнулась:

— А мы это можем обсудить… подружка. Но гостя для начала нужно накормить-напоить и только потом уже…