Свой — чужой

Ильюхин и Штукин, не сговариваясь, фыркнули, а когда шаги Алимова затихли в коридоре, полковник пояснил:

— Он громко матом ругается, даже не ругается, а уже разговаривает на нем. Ну и я принял решение: за каждые десять матюков — несколько строчек из классики. А книга в этих стенах одна, да и та случайно оказалась. Шекспир.

— Гамлет, принц датский, — кивнул Валера.

— Читал, что ли?

— И читал, и в театре видел.

— Ишь ты. Молодец. А теперь — быстро: ты неизвестно в каком городе, связи нет, денег нет ни копейки. Твои действия?

Штукин, уже несколько освоившийся и расслабившийся, почесал нос:

— Воровать по условиям задачки запрещается?

— Конечно.

— Тогда пойду на рынок или в самый крупный магазин, там на полу всегда мелочь валяется. На хлеб хватит, а потом — думать буду.

— Хорошо, — засмеялся Ильюхин. — У тебя до милиции какое-то прозвище во дворе было?

Штукин кивнул:

— Юнкерс.

Вот теперь чуть было не вздрогнул полковник. От произнесенного слова лицо Юнгерова сразу же выплыло перед мысленным взглядом Виталия Петровича. Он даже улыбаться перестал и вскинул серьезные глаза на Валерку:

— Почему?

Опер смущенно улыбнулся:

— Да у нас во дворе жил один авиамоделист, еврейский мальчик. Так вот, он всем пацанам и рассказал, что «Юнкерс-88» Штукой называли. А поскольку я — Штукин, то так вот Юнкерс и прицепился…

Ильюхин удивленно покачал головой:

— Да-а… А у нас в городе есть еще один Юнкерс. Не слыхал?

Валера усмехнулся:

— Это который крутой-то? Слыхал, чего-то в газетах читал… А лично, конечно, не сталкивался. Такими, как он, РУБОП занимается. А мы — все больше квартирными ворами…

— Ворами, говоришь… А если бы у тебя была волшебная палочка, ты бы захотел изменить жизнь?

Штукин давно уже перестал пытаться понять, к чему весь этот более чем странный разговор, поэтому позволил себе чуток иронии:

— Очень общий вопрос.

— Понимаю. И все-таки?

Опер закинул ногу на ногу, посмотрел задумчиво в потолок, потом снова перевел взгляд на полковника:

— Если бы у меня палочка-выручалочка была, я б ее, конечно, использовал, но изменить жизнь… Космонавтом стать я никогда не мечтал. Народным артистом?.. Тоже как-то… Президентом страны или олигархом? Так я им сочувствую, так же, как и депутатам… Не знаю… Может быть, образование бы изменил… Но машину, квартиру, загородный дом и еще три чемодана баксов я бы себе наколдовал, это точно. И, скорее всего, уже не отвлекаясь на добычу пропитания, ловил бы со спокойной душой квартирных воров и прочих несознательных граждан.

— Ну а если бы тебя пригласили в СВР и предложили бы поработать где-нибудь в Германии под «крышей»[74] состоятельного бизнесмена?

— Не гожусь. Языков не знаю. Мне больше за разными бизнесменами наблюдать приходилось — прячась за мусорными бачками с радиостанцией «Кайра».

Виталий Петрович кивнул, но уже без улыбки:

— Об этом твоем опыте я помню. Твоя короткая карьера разведчика-пехотинца также была одним из факторов, которые побудили меня поговорить с тобой и сделать тебе одно предложение, от которого ты, конечно, можешь отказаться — но только на первых этапах… Короче, чего кота за хвост тянуть: нам необходимо осуществить внедрение в некую преступную среду. Точнее, в неформальную среду, в бывшую преступную. Это очень серьезная структура.

Повисла долгая пауза. У Штукина мелькнула маленькая мысль — а может быть, он вчера допился до белой горячки и весь этот разговор ему просто пригрезился. Валера кашлянул, чтобы прочистить пересохшее горло:

— К-ха, к-ха, простите… Мне — осуществить внедрение?!!

— Тебе. Меня уже не берут в космонавты, — спокойно ответил полковник.

— А то, что я уже удостоверение напредъявлял везде где можно?

— Так уволим тебя к чертовой матери!

Штукин с идиотским видом кивнул, но спросил:

— Это как?

— Ну, не найти за что уволить, что ли? Прошлую твою жизнь можно так развернуть, что тебя и в тюрьму не примут. При этом, как ты понимаешь, будут существовать совершенно секретные документы, повествующие о другой картине. Это все дело техники, не это главное. Ты сам способен пойти на такое? Вернее, тебе интересно? Вот это, брат, главное! Мне нужно, чтобы человеку было интересно и чтобы он был уверен, что поступает правильно.

— А… а вопрос компетентности?

Ильюхин встал из-за стола, прошелся по кабинету и цыкнул зубом насмешливо:

— Хороший вопрос, как сейчас принято говорить по телевизору. Так ведь я тебя не программистом к Биллу Гейтсу сватаю. Я тебе предлагаю пожить опером, но под легендой.

Штукин аж взопрел малость:

— Можно я покурю, товарищ полковник?

— Кури, кури…

После пары затяжек Валерке чуть полегчало:

— И что… лучше меня нету?

— Есть! — крутанулся на каблуках полковник. — Наверняка есть! Ты знаешь, я уверен, что где-нибудь в Бугульме живет писатель, которому позавидовал бы Чехов. Только я о нем ничего не знаю. И не узнаю, скорее всего.