Свои. Путешествие с врагом

Рута: Насколько мне известно, в Литве реабилитированы приблизительно 26 тысяч человек. Среди них и один член Особого отряда. Почему? Не знаю. Ведь, по словам старшины Йонаса Тумаса, командовавшего этим отрядом, убивали все “особые”… Я видела бланк заявки на реабилитацию. Если хочешь, чтобы твой отец или дед, которого осудили Советы, был реабилитирован, чтобы вам вернули имущество и выплатили денежную компенсацию, надо заполнить бланк заявки. Там немного вопросов: где этот человек родился, какой был приговор, где и сколько времени отбывал срок. Генеральная прокуратура, получив эту заявку, за три недели принимает решение и дает ответ. В комиссии, которая изучает заявку, работает всего несколько человек. Заявок были тысячи. В делах осужденных иногда один том, а иногда – пять, семь или двенадцать, и в каждом томе несколько сотен страниц. В самом ли деле эти дела были основательно изучены, может, всего лишь прочитан приговор в конце – и только? И еще. Если человек был реабилитирован в ходе большой кампании по реабилитации, в первые годы независимости, можно ли теперь, двадцать лет спустя, пересмотреть эту реабилитацию? Стоит ли? Чего мы этим добьемся? Человек умер, возвращенное имущество уже не отберешь. А Литва будет плохо выглядеть в собственных и чужих глазах – и убийц упустили, реабилитируя, и убийц этих окажется больше, чем мы хотим найти… И сколько таких упущений – даже в Тускуленском мемориале, где лежат останки семисот узников НКВД, больше половины этих узников были осуждены за убийства евреев. “Смерть всех уравнивает”, – сказала вице-министр культуры на открытии мемориала. Убийцу приравняли к жертве. Наконец. Как на обложке этой книги…

Эфраим: Но литовцы утверждают, что люди, которых допрашивали Советы, признавались под пытками…

Рута: У литовских историков есть свое мнение. Прежде всего, Советы допрашивали не только обвиняемых, но и десятки их соучастников, свидетелей, и чаще всего показания совпадали даже в мелочах. Я сама читала эти свидетельства. Действительно совпадают, и из всех протоколов, которых в делах десятки и сотни, можно составить довольно точную картину преступления. Конечно, каждый из них уменьшает свою вину, число расстрелянных людей… Другая интересная вещь: когда речь идет о допросах, во время которых допрашиваемые Советами литовцы говорили о своей антисоветской борьбе, мы вовсе не думаем, что эти признания добыты под пытками. Мы им верим, на основании их создаем героев антисоветского сопротивления. А если человек говорит о том, что расстреливал евреев, у нас нет оснований ему верить: признался, скорее всего, под пытками. Человека прославляют за то, что он был антикоммунистом. Величайшим антикоммунистом в истории был Гитлер, верно?

Так что нам явно хочется выглядеть красивее, чем мы были в действительности… Иногда мы с друзьями в шутку говорим, что история Литвы в кратком пересказе выглядит так: с коня Витаутаса мы перескочили прямиком в НАТО, а было ли что в промежутке? Ну, ссылки и 13 января, героизм и страдания…

Паневежис / Понивеж

В конце XIX века в Паневежисе жили 6627 евреев (51,1 % всего населения города).

Эфраим: В Паневежисе до войны жили десять тысяч евреев. После Вильнюса и Каунаса это была третья по значимости еврейская община Литвы. Паневежская иешива была одной из главных в Литве. Брат моего деда Эфраим Зар в ней учился. В 1940 году Советы ее закрыли. Тогда раввины уехали в Израиль и там открыли новую Паневежскую иешиву, одну из самых прославленных в современном еврейском мире.

Рута: Почему Паневежская иешива была так важна?

Эфраим: По двум причинам. Первая – уровень преподавания. В иешиве преподавали лучшие раввины мира, и потому сюда приезжали учиться самые талантливые еврейские студенты. Приезжали отовсюду. Некоторые из них позже сами стали раввинами, другие – просто образованными людьми. И многие, понятно, погибли во время Холокоста. Теперь вернемся в 1941 год. Хотите вы или не хотите, я прочитаю вам опубликованные в Израиле свидетельства выживших.

Рута: Не хочу.

Эфраим: Читаю.