Читаем Свои. Путешествие с врагом полностью

Свои. Путешествие с врагом

Рута: Не поймет, разве что тоже найдет золотой зуб… Поскольку школьники приводят в порядок место массового захоронения, властям незачем вмешиваться. Они могут приезжать с цветами, как сегодня, когда сопровождали израильского посла. И если бы мы спросили прибывшего вице-мэра или мэра, почему город ничего не делает, чтобы почтить память погибших здесь семи тысяч человек, ответ был бы один: мычание или молчание. И одно, и другое означало бы то, что мы и так знаем: “Они ведь не наши, они нам не свои… На то есть евреи, пусть они и ухаживают за еврейскими могилами”. Или школьники, если хотят. Ведь это гражданское воспитание, правда?

Учительница провожает нас до краеведческого музея в центре города. Прощаясь, напоминает, чтобы мы нигде не называли ее имени и фамилии. Конечно, не назовем. Еще прицепится кто-нибудь… Музей совсем рядом с другим музеем – специальным, посвященным истории “Саюдиса”, устроившимся в доме убитого еврея. В краеведческом музее нет никакой экспозиции, связанной с паневежскими евреями или с массовыми убийствами. Нет, и всё. Ближе к концу нашего путешествия у Эфраима, кажется, остается все меньше терпения, и он ни с того ни с сего припирает к стенке молодого дежурного музейного сотрудника.

Эфраим: Паневежис был один из главных центров еврейской жизни и культуры в довоенной Литве. Вы это знаете?

Сотрудник музея: Все может быть. Но, я думаю, обо всем этом вам надо разговаривать с нашей еврейской общиной.

Эфраим: Конечно, я уже был у них. Но, я думаю, если вы работаете с городской историей, а немалую часть местного населения составляли евреи, которые способствовали развитию города и культуры, которые прославили Паневежис во всем мире… Знаете вы это? И знаете, почему название Паневежиса известно во всем мире? Потому что здесь была иешива. Ее теперешний адрес – улица Саванорю, 11. И по сей день в Израиле есть иешива, которая так называется. Это важно? Неважно? Или вы хотите мне сказать, что история еврейской общины – это не история Паневежиса? Это были “не свои”, а другие, чужие вам люди?

Сотрудник музея: Думаю, вы могли бы подать жалобу в правительство. Вернее сказать, напишите местным властям. Они – наши учредители, и они решают, что показывать и чего не показывать в этом музее.

Эфраим: Но я хочу спросить у вас, дала ли что-нибудь городу эта община?

Сотрудник музея: А я – у вас. Сколько людей в мире знает Паневежис из-за того, о чем вы говорите?

Эфраим: Четыре миллиона.

Сотрудник музея: Вы так думаете?

Эфраим: Я это знаю. Паневежис был уникальным.

Сотрудник музея: Хорошо, я об этом подумаю. Я рад, что услышал это, потому что теперь смогу рассказать об этом и посетителям музея. Всего хорошего.

Социальный портрет осужденных, участников Холокоста, в Паневежском округе (исследование Римантаса Загрецкаса):

Профессии:

Из 47 человек 22 – землевладельцы, профессии остальных: 5 – учителя, 3 – сторожа, 2 – портные, 2 – сельскохозяйственные рабочие, а также страховой агент, почтальон, счетовод, кузнец и торфокоп.

Образование:

из 47 человек 24 неграмотных или закончивших не больше трех классов начальной школы.