Свой среди своих (СИ)

Один такой паук сейчас как раз навис над ним: только он собрался спокойно спеленать свою жертву, как она проснулась и задергалась. Пауку эта ситуация крайне не понравилось, но Бильбо она понравилась еще меньше, он свалился на землю, на паутину тотчас же налипли прошлогодние листья и труха. Страшные жвала щелкнули над головой. Бильбо едва не погиб от ужаса, что сейчас паук укусит его, брызжа ядовитой слюной.

В последний момент он вспомнил, что у паука есть жало, и подтянул ноги - жало ударило в землю глухо, как удар топора. Но Бильбо тоже не был беззащитен. У него тоже было жало.

- Ненавижу пауков! – воскликнул, выставив меч над собой и почти по рукоять воткнув его в брюшко паука. Он никогда не думал, что пауки могут издавать звуки - но тот орал, и орал препротивно. Хоббит рванул меч со всех сил, и паук заорал еще громче, срываясь на истошный визг, и визжал, пока не издох.

- Проклятье! - выругался Бильбо, пнул паука, упругого, словно пустой бурдюк, - мне и так страшно! Еще и эти вопли.

Ответа не было, и Бильбо быстро сунул палец в кольцо - на крик паука наверняка уже спешили его сородичи.

С мечом он чувствовал себя гораздо спокойнее и увереннее, и принялся осматриваться и оглядываться. Там, где вчера пировали эльфы, остались лишь головешки и угольки, щедро присыпанные золой, и ни одного гнома не было видно. Зато повсюду виднелись следы паутины, липкой, гадкой, мерзкой паутины, да нашелся кусок веревки, перекушенный жвалами.

Торин все, наверняка все, пронеслось в голове, пауки спутали его во сне и уволокли. Бильбо совсем перестал отчаиваться, и принялся рыскать по лесу в поисках этих пауков с холодной, мрачной решимостью. Терять все равно было нечего – можно было либо напиться воды из ручья и забыться, а можно было пойти и покромсать пауков. Бильбо выбрал второй вариант.

В чаще леса оказалось еще темнее, чем он думал. Пока они шли по тракту, Бильбо представлял себе лес как две сплошные стены по обеим сторонам дороги, но, очутившись внутри, выяснил, что лес глубокий и просторный, не хуже подгорных пещер в Мглистых горах.

Где-то далеко, на самом краю слуха, что-то шелестело, шуршало, будто кто-то огромный комкал бумагу, сжимал в кулаке. Бильбо почти не слышал собственных шагов, он умел идти практически бесшумно, и это здорово помогало сейчас. В овраге, прорезавшем землю, что-то жужжало, черные мухи роились, поднимались тучами снизу, и Бильбо побоялся спускаться. Перепрыгнув овраг в узком месте, он побежал дальше. Иногда земля вибрировала под ногами, а иногда – замирала, один раз он провалился в глубокую яму, заполненную прелой серо-бурой листвой. Запомнив это, Бильбо постарался обходить эти ямы – мало ли, что могло скрываться на дне – ядовитые насекомые? Острые колья? Ржавый капкан? Лес был просто отвратителен, черен и пуст, где-то далеко справа кто-то кого-то жрал, и вопли разносились на целые лиги вокруг, затухали в низинах и оврагах.

Как в детстве, когда он заплутал в посадках помидоров на ферме старого Мэггота. Точно как в детстве, вот только там он знал, что родители рядом, где-то рядом, и главное – не паниковать. Сейчас надеяться было не на что, но паниковать все равно нельзя было. Бильбо сглотнул и пошел медленнее, оглядываясь и присматриваясь. Каждый неверный шаг мог оказаться последним. Потеряв счет времени, Бильбо шел практически наугад, в ту сторону, где было больше паутины – там наверняка и находилось логово этих тварей.

***

Мухи были и здесь, полным-полно мух, тяжелых, жирных, лениво кружащих над обрывками мяса и тряпок. Жужжание, тихое, почти незаметное, наполняло низину, а недалеко, совсем рядом кто-то сверчал, на одной ноте, тоненько и резко.

Бильбо прижал ладонь ко рту, и пусть он давно не ел – его все равно затошнило от вида этой свалки, богатого мушиного пиршества. Стиснув во вспотевшей ладони рукоять меча, он бесшумно, невидимо прошел дальше. Он думал, что пауки убили всех, кроме него, но он ошибался. Они связывали жертву не для того, чтоб съесть сразу. Пауки всегда так делали, даже домашние, нестрашные пауки, которых Бильбо ловил платком каждый раз и вытряхивал в сад – даже они никогда не ели жертву сразу. Они отравляли ее ядом, а потом долго высасывали соки из парализованной мухи.

Отравленные гномы, точно мухи, красовались в паутине.

Пауки сторожили жертв, шипели и тихо переговаривались, терли своими отвратительными жвалами. Бильбо сглотнул раз, другой, но потом отнял пальцы ото рта. Пересчитав гномов, их было двенадцать, всего лишь двенадцать, но как зашло сердце, Бильбо пожевал губу, прислонился к дереву – и едва не приклеился сам. С отвращением он отошел подальше, взмахнув несколько раз мечом.

План он придумал быстро – как только нашел камушки, гладкие, но увесистые. Быть может, это был и не самый лучший план, но пауки изрядно разозлились, когда на них посыпался град камней словно из ниоткуда. Рискуя влететь в паутину и попасться, Бильбо открылся им, и увел за собой пауков подальше, а после вновь надел его и тайком вернулся к пленным гномам.