Свой среди своих (СИ)

Долгие проводы - долгие слезы. Так объяснил Торин, поцеловав его в щеку на прощанье, а Бильбо в этот момент почувствовал себя совсем паршиво, вроде ребенка, которому пообещали поездку на ярмарку, но обманули. Торин и компания уходили в поход, в приключение, на этот раз без него. И Бильбо вовсе не манил уют и тепло богатого дома градоправителя, о нет, как раз именно сейчас ему хотелось вместе со всеми выступить, выйти на дорогу, оставив город за спиной. Гномы тоже смотрели на Бильбо с горестью и грустью - без взломщика, который умел ходить бесшумно и невидимо, придется несладко. И, наскоро попрощавшись, ведь долгих проводов точно не выдержать, Бильбо отправился наверх - там, где его уже поджидала жена градоправителя, охочая до всяких сплетен.

- Говорят, у гномов-то все плохо с детками, - проговорила она, с интересом разглядывая Бильбо. - Говорят, совсем они не родят.

- Наверное, - пожал плечами тот, усевшись у окна. Эребор возвышался на северо-западе.

- Говорят, оттого, что женщин у них и вовсе нет.

- Не знаю. Не видел.

- А вы, господин Бэггинс, чьих будете?

- Ториновых, - буркнул он, не оборачиваясь.

- Нет, я хотел спросить, вы гном? А то вы странный какой-то гном. Или у них все, кто родят, без бороды ходят? - заговорила она, не выпуская из рук вязания.

- Не положено на сносях бороду носить, - брякнул Бильбо.

- Ах, вон как! Прямо не положено?

- А у вас положено? Вы вот, будучи на сносях, брили бороду или нет?

- Не брила, - задумалась та, - потому что у меня ее никогда и не росло. А вы что думаете, мистер Бэггинс, в Эреборе действительно столько золота, как в песне поют?

- Наверное. Просто так дракон там не залег бы.

- И то верно, - кивнула она, - Нэн мне говорила, что там не только гномьи денежки лежат, но и сокровища со всего света.

- Очень может быть.

- А вы, мистер Бэггинс, какой раз в положении?..

- Простите, - выдохнул тот, приложив ладонь ко лбу, - что-то мне нехорошо стало. Пожалуй, я полежу.

- Да-да, ложитесь, мы вам тут чисто постелили, - сказала жена и уселась на край кровати, - а еще Нэн мне говорит…

- Пожалуй, я посплю, - выдохнул Бильбо еще громче, - а то голова кружится, знаете ли.

- Как вам удобнее, мистер Бэггинс, - расстроилась та, - как считаете нужным.

А Бильбо считал нужным избавиться от назойливой собеседницы, и, как только это ему удалось, он тут же спрыгнул с кровати и принялся расхаживать по комнате, размышляя. Раздобыть пони и какую-нибудь книгу повитухи, наставления лекаря или что-то в этом роде. С пони, на первый взгляд, все было просто - отвязывай вот того толстенького дружка по кличке Бонни, и спеши вслед за гномами! Но, во-первых, Бонни мог испугаться невидимого хоббита, а красть пони в открытую Бильбо не хотелось. Во-вторых, увидев одинокого пони, Торин мог сообразить, что дело тут неладно. Потому нельзя было вот так бросаться в омут с головой.

С книгой все оказалось проще – градоправитель, решив подстраховаться, чтоб ненароком не угробить гномьего полурослика, приволок какие-то замшелые свитки, без конца и начала, повествующие про странную парочку: томилу, теребилу и других непонятных существ.

Раздобыв себе чашку чая и пару кексов, облитых сахарной глазурью, Бильбо расположился в укромном уголке у камина и принялся читать.

«…то был первый раз, когда появился томила-беспута в наших краях. Прежде беспут мы резали к лешему, как только таковые нарождались. Однако сей беспута был уже не юнец, но муж, и с виду он не шибко отличался, разве что хилее был, да плюгавее прочих. И проявилось чудо из чудес – запах такой стоял от взрослого беспуты, что многие из наших с ума посходили и едва не начали друг дружку дубьем колотить, да кольями дуплить, такая пошла потеха от одного только беспуты приблудного.

Однако угомонился народ, говорил так: «Один вред от этого беспуты, только запах-дурман, а толку-то нет! Давайте-ка отдуплим его кольями и погоним прочь!»

И нашелся Яролюб, каковой решился оным беспутой овладеть: как только мысль гнусная ему в голову пришла – неясно! Но овладел, прямо сразу, за большим амбаром. Мы, конечно, не глядели на это поганище, но очень интересно было. Но не смотрели, держались. Слушали только и подглядывали.

Жили потом Яролюб и его Утеха душу в душу, и поговаривали, что Утеха гусей родит, словно гусыня. Да только вранье все это, нормальные у них ребятишки народились. Почти все. Был один кривой, так мы его прирезали к лешему.

Вот и стали его сыновей делать на тех, кто томила, и, стало быть, теребила. Чтоб созвучно стало».

«Ежели ты младшой, и захворал – полечись. Особенно следи за собой, ежели на сносях.

От головной боли помогает растереть ладони и наложить на чело.

При сильной боли в паху – надави на ребро, авось полегчает.

Чеснок помогает от всего, если разжевать и приложить к запястью.

Усталость свою проминают указательным пальцем.

Старшого не тереби безмерно, иначе сердит он будет»

«…а кликать их надобно уважительно, не дразнить злыми прозвищами, не то старшой обозлится, предаст обидчика кровавой сече!»