Сын атамана

– Не будет пощады этим ворам. Всех истреблю. А воеводы, скоты толстомордые, неужели не могут сами разбойников одолеть?

– Они помощи просят. Ратными людьми, да пушками с пушкарскими расчетами, да лошадьми, да порохом.

Петр пересилил себя, с трудом не сорвался в нервные судороги, и прерывисто сказал:

– Пиши, Алешка. Приказываю, генералу Боуру со всем его оставшимся корпусом в восемь тысяч солдат, сосредоточиться в Туле и туда же направлять полки дворянского ополчения, а также новые солдатские и драгунские из Москвы. Собирать с гарнизонов стрельцов верных и драгун при крепостях. Разгромить бунтовщиков без всякой жалости. Кроме того, отпиши нашему верному слуге гетману Ивану Степановичу Мазепе. Пусть пошлет десять тысяч казаков на Белгород и окажет всемерную помощь бригадиру Шидловскому в разгроме воров.

Макаров написал приказ, который позже размножат рядовые писцы, и сказал:

– От Мазепы тоже письмо, государь.

– Что там у него?

– Гетман пишет, что из достоверных источников в стане шведского короля ему стало известно, будто Карлус собирается по весне идти на Москву через Смоленск.

– А что за источники?

– Есть у него верные люди, которые уже много лет под иезуитов маскируются. Так они теперь при армии шведов, и пользу отечеству, а также государю всероссийскому, приносить могут немалую.

– Ай, молодца, Мазепа! Ай, молодца! Вот на кого равняться надо. Вон, куда людишек своих определил. А на него еще доносы пишут. Вызвать на Москву судью Кочубея и полковника Искру, пытать и вызнать, почто они честное имя гетмана опорочить хотели и кто им такое подсказал.

– Что-то еще, государь? – поинтересовался Макаров.

– Пиши письмо на имя майора лейб-гвардии Василия Владимировича Долгорукого, брата убиенного на Дону изменниками полковника. Он возглавит войска, которые против воров биться станут.

– Слушаюсь, государь.

– Готов?

– Да.

– Записывай.

28

Войско Донское. Река Мечетка. 20.11.1707.

Три дня назад жизнь моя резко изменилась. Только что она текла неспешно и размеряно, и все было распланировано как минимум на неделю вперед, а тут раз, и новый этап.

Впрочем, по порядку. Самое обычное утро, за окном осенний дождик, который заливал столицу Войска Донского и пустая площадь. В войсковой избе тишина, я сидел за столом и переписывал приказы атамана к командирам частей и соединений. Вдруг, что-то дернуло меня встать и направиться к отцу. Подошел к двери и за ней услышал разговор. Общались двое, полковник Лоскут и Кондрат. Хотел отойти и вернуться позже, но услышал свое имя и поневоле остался на месте.

– Кондрат, отдай мне Никифора, – через дверь донесся голос полковника Лоскута. – Он наш.

– Ну, с чего ты так решил, Троян?

Отец нервничал. На него это было не похоже и, что необычно, он называл полковника странным именем.

– А ты не видишь, что в парне старая кровь гуляет?

– Нет, не вижу.

– А это так. Присмотрись. Он воинское искусство усваивает быстрее чем, кто бы то ни было, соображает хорошо, лучше своих сверстников, и к вере христианской равнодушен – чужая она для него.

Краткое молчание и вопрос:

– Допустим, что есть в нем что-то от старой крови. Так и что с того? Во мне, как и в тебе, она тоже есть. Но я чаклуном-химородником не стал.

– Никифор им тоже вряд ли станет, время упущено. Однако он многое сможет унаследовать и дальше передать.

– И что это ему даст?

– Главное, что это даст всем казакам. Нам нужен второй Сирко. Нам необходимы новые Черкашенины, Байда-Вишневецкие, Сары-Азманы, Ермаки и Разины. Не просто воины, их у нас хватает, а разумники и первопроходцы. Никифор не будет великим богатырем, который в одиночку полки останавливает, и пули с себя стряхивает, и даже с моими парнями, прирожденными воинами, он никогда не сравнится. Но он получит знания предков, и если все пройдет хорошо, рано или поздно твой сын станет следующим войсковым атаманом и принесет много пользы нашему народу. Поэтому я прошу – отдай парня мне. Мы испытаем его, и посмотрим, чего он стоит.

– Когда ты хочешь провести испытание?

– Сегодня покинем Черкасск, и через две-три недели вернемся.

Снова молчание, не менее минуты в апартаментах войскового атамана была тишина, а затем приглушенный голос отца:

– Хорошо. Бери сына, но через три недели вы должны вернуться.

– Слово сказано и слово услышано.

Шаркающей походкой Лоскут стал приближаться к двери, и я быстро отскочил в сторону. Поворот за угол, и я уже в своей каморке, делал вид, что занимаюсь документами. Поначалу ожидал, что сейчас кто-то зайдет, полковник или отец, но минуты утекали одна за другой, а я по-прежнему был один и, немного успокоившись, начал анализировать, что случайно услышал.

Итак, отец говорил про химородников, которых в разных краях называют по-разному: характерники, мольфары, чаклуны, ведьмаки или галдовники. Что, это значит? Необходимо разобраться.