Сын человеческий. Об отце Александре Мене

Некоторые высказывания отца Александра я не разделяю и в этом не вижу ничего необычного, это совершенно естественная вещь, но я не могу не разделить его причастность к сиянию Истины, потому что моя истинная жизнь, как и его истинная жизнь, состоит из одной и той же истины, мы вместе из нее состоим – все, что не она, есть результат моей слепоты по отношению к Богу, все это – опора на свои и чужие концепты, а не на неуловимое «вещество любви». Именно на это сверхъестественное вещество о. Александр указывал мне и другим всей своей жизнью , и если для этого подходила временная формула, он пускал ее в ход, никогда не настаивая, что она, эта концептуальная вещь, может заменить сам Источник.

И второе. Священник, не ставший единым с Христом, с Бытием и не призывающий к этому, ограничен довольствоваться концептуальным, цитатным мышлением, и ничего другого своей пастве он предложить не может. Он может быть хорошим и нужным, но он будет делать не то, что делал и к чему призывал сам Иисус. Об этом так или иначе писали и Антоний Сурожский в главах о Встрече, и А. Шмеман в рассуждениях о главной цели христианского богослужения.

И если христианство учит чему-то другому, кроме призыва соединиться с этим Источником любви и истины, то я больше не христианин. Вот почему я говорю здесь, что не буду спорить по концептуальным поводам и не буду откликаться на концептуальные упреки и обвинения, изложенные в письмах, – они не по адресу. Я пишу вообще не об этом. Такие письма – недоразумение. Концептуальная церковь может с блеском выиграть социальное или политическое сражение, но никогда не выиграет духовного.

И все, что я пишу в этих записках – конечно же, субъективно, оно имеет начало и будет иметь конец, оно несовершенно, как и сам автор, и ограничено. Все, кроме одного – приобщенности к Источнику всего. Она расположена в вечности.

...

«Знаете, ведь что может быть более старым, чем слова: «Я люблю тебя». Однако, когда один человек говорит ее другому искренне, из глубины души – он всегда говорит ее в самый первый раз в мире. И вместе с этими словами новизна приходит в мир». И, скорее всего, мир не цикличен, а восходящ, спирален….

Что главное в христианстве?

Как-то в начале перестройки, в период, когда с подачи В. Коротича в журналах начали печатать фотографии храмов и священников, я зашел к нему в домик при церкви, где он уже имел право принимать посетителей.