Сын Эльпиды, или Критский бык (СИ)

На следующий день после того, как гранитный саркофаг моей бабки опустили в подземную гробницу, приготовленную в коптосском некрополе, Исидор заговорил о моем путешествии домой. Он сказал мне, что наймет в Коптосе двоих воинов и вместе с ними проводит меня до Родоса. И заявил, что не будет слушать никаких возражений!

- Но почему не нанять охрану в Навкратисе, и не взять греков, если уж на то пошло? - воскликнул я.

Исидор рассмеялся, согнувшись и хлопнув себя по коленям.

- Именно потому, мой друг экуеша, что твои соплеменники не заботятся о смерти! Они гораздо легче могут ограбить и убить нас по пути, чем это сделали бы воины моей страны!

С этим, признаться, поспорить было трудно. Я с благодарностью принял предложение Исидора - и скоро мы вчетвером, с моим египетским родичем и его двумя наемниками, отправились на север.

* Согласно верованиям древних египтян, на посмертном суде сердце усопшего взвешивалось против “пера истины” - богини Маат. Те, чье сердце оказывалось легче, получали допуск в Поля Камыша, место вечного блаженства, а грешников пожирало чудовище Амат, что означало окончательную смерть. Однако, помимо этих распространенных верований, у египтян, видимо, существовало представление и об аде: в “Книге мертвых” описывается состояние грешников, худшее, чем сама смерть.

* Фалес и Анаксимандр - великие милетские философы. Пифагор обучался в Египте и, согласно “Иранскому солнцу Мемфиса”, был учителем брата Поликсены-старшей и ее самой.

* Половина таланта, или 1800 драхм.

========== Глава 14 ==========

Исидор тоже не задержался до дня похорон своего отца - помочь мне для него оказалось важнее. Но Тураи должен был упокоиться в одной гробнице с женой, в соседней камере, которая была давно готова. И все распоряжения насчет погребения мой друг сделал своему слуге и управителю, Нахт-Мину, который был чистокровным египтянином и мог проследить за соблюдением всех ритуалов не хуже господина.

Назад нам предстояло плыть на родосском корабле - Исидор нашел такой, который шел до самого моего острова. Разумеется, это судно должно было сделать остановку на Крите, поскольку там удобнее всего было пополнить запасы воды и провизии и починить то, что сломается во время плавания. Но только не в кносском порту, а в порту Гортины - другого очень древнего южного города. Гортина располагалась по другую сторону от Кносса, на противоположном конце острова.

Я был рад, что близость моей невесты не будет искушать меня. А Исидор с улыбкой рассказал, что правители его земли издревле сообщались с Критом: минойцы на языке Та-Кемет назывались “кефтиу”, как мы “экуеша”.

Я заподозрил, что, несмотря на траур по отцу и матери, Исидора радует предлог посетить чужие земли. Египтяне были большими домоседами, которые вели замкнутую жизнь; а уроженцы Верхнего Египта в особенности.

Свое синее платье мой друг снял в Навкратисе, переодевшись в обычную одежду египтянина: белый калазирис* с широким бисерным воротником-ожерельем и передником, который повязывался поверх калазириса. Я косился на такой наряд и на бритую голову моего родича, думая, что мы с Исидором будем сильно выделяться. Хотя я, с моей палкой, и так постоянно привлекал внимание прохожих: в Навкратисе, населенном греками разных племен, не отличавшимися сдержанностью, мой вид порою вызывал свист и насмешки.

Но египетские охранники, которых нанял Исидор, мне понравились: высокие, широкоплечие и немногословные. Воины этой страны, как и прочие мужчины, сбривали бороды и усы; и их гладкие темные лица придавали им сходство с храмовыми статуями, хранителями вечных тайн.

Меня заинтересовали их белые доспехи из многих слоев льна - я таких еще не видел, и один из воинов снисходительно разрешил мне их пощупать, сопроводив объяснениями на своем языке. Исидор перевел его слова - наемник сказал, что такие панцири очень прочны, не хуже бронзовых, но при этом легки и дешевы в изготовлении. Еще на нем и его товарище были круглые кожаные шлемы с бронзовой оковкой, а из оружия - короткие мечи и кинжалы. Хотя, судя по виду обоих египтян, они не сомневались, что обнажать оружие им не понадобится.

В порту мы наняли носильщиков, которые помогли втащить наше имущество на корабль. До гостиницы тоже пришлось нанимать носильщиков - одно мое серебро весило как добрый щит: хорошо, что я предусмотрительно уложил деньги так, чтобы они не звенели.

Но в конце концов мы отчалили. Отнеся свои вещи в трюм, мы с Исидором стали у борта.

Мой родич неотрывно следил за проплывающими мимо пальмовыми кущами и камышами, в которых мальчишки удили рыбу. Дальше и выше, среди прославленных виноградников Дельты, скрывались белые стены богатых усадеб. Исидор переживал все то, что испытывает каждый, кто впервые покидает родину.

А для него страх погибнуть на чужбине был особенно велик…